Не получалось у неё ничего, хоть убей. Вроде бы всё шло хорошо и Витёк проявлял желаемые знаки внимания, но сначала она заметила его в клубе, обжимающегося с какой-то размалёванной куклой. А на следующий день и вовсе… Он пришёл малость подшофе и принялся делиться с ней своими чувствами. Вот только чувства эти были не к ней.
— Понимаешь, Юлька, — пьяно откровенничал парень, — я этого никому не могу рассказать, кроме тебя. Мы ведь с тобой с детства друзья.
Что правда, то правда. На протяжении десяти лет Витькина семья жила через забор от Юлькиного деда. Да и позже, когда они переехали за реку, дружба сохранилась. Вот только этим летом, когда Юлька неожиданно взглянула на парня другими глазами, сам Витька продолжал оказываться видеть в ней, лишь подругу детства.
Стараясь не показать разочарования, Юля слушала о том, какая оказывается хорошая у Вити подружка Люба. О том, как им нелегко встречаться, потому, как её родителям он не нравится. Как они вместе убегают в лес, якобы за грибами. Изредка поддакивала, кивала, утешала. Словом оказывала моральную поддержку. И лишь придя домой – дала волю слезам. Что ж так не везёт-то? Месяц назад, в городе – Сашка. Сейчас, в родной деревне, где она проводила у стариков каждое лето – Витёк. Эххх.
Дед несколько раз покосился на печальную внучку, но ничего не сказал. Впрочем, Юля при нём старалась сдерживаться, чтоб не огорчать родного человека. С ним и так контакт был достаточно сложным. Иваныч был суров, нелюдим и давно жил по своим, давно заведённым правилам. Жена у него – Юлина бабушка – умерла много лет назад и он так никого и не взял больше в дом. Хотя варианты были.
«Схожу в баню» — решила Юля. Однако деревенская баня, это не то, что ванная комната в благоустроенной квартире. Для полноценной помывки такой поход планируется заранее, за несколько часов. Печь нужно натопить, дать выстояться, словом процесс небыстрый. Сейчас же Юлька решила просто скипятить воды на газу и ополоснуться. К тому же молодой организм требовал рязрядки.
Минут через сорок Юля сняла с плиты нагретую воду и поставила ещё одно ведро. Перекосившись на бок, потащила кипяток через огород к баньке. Бухнула ведро на пол, от воды шёл пар. В предбаннике было довольно просторно, но на полу стояли садовые вёдра с огурцами. На стене, прямо напротив входа висело большое старенькое зеркало, а рядом с ним длинная вешалка с разным скарбом. Юля начала раздеваться, поглядывая на своё отражение. Ну что им нужно ещё? Она же вполне себе ничего. Может не мисс Мира, но и далеко не уродина. Поёжилась, подхватила ведро и прошла в помывочную. Печка не топилась и, несмотря на жару за стенами, тут было довольно прохладно. Юля взяла тазик, налила холодной воды и аккуратно добавила три ковшика кипятка. Нормально. Не слишком горячо, но и не холодно.
Сначала нужно было вымыть голову. Девушка склонилась над тазиком и ковшиком несколько раз полила воду на волосы. Да, это не душ. Взяла с полки свой шампунь и выдавила на ладошку. «Вот странно, — думала Юля, натирая затылок, — деревенская вода отличается от городской. Она сложнее смывает пену, и после неё волосы легче расчёсываются. Хотя и там – вода, и тут – вода». Мыло попало в глаз, она зашипела, наощупь нашла ковшик, зачерпнула из тазика и принялась лить себе на голову, помогая другой рукой промывать волосы.
Обильно полив себя и истратив почти всю воду, Юля отжала волосы и принялась наносить на них питательную маску. Инструкция на флаконе была неразличима, но в памяти отложились примерные правила применения.
— Нанести равномерным слоем, избегая попадания на кожу и выдержать десять минут, — вслух пробормотала и девушка и принялась за дело.
Жидкость оказалось пахучая и текучая, но всё же Юля быстро справилась. Собрала волосы в большой шиш, чтобы не падали в глаза и прошлёпала к двери. Выглянула и немного стыдясь саму себя выбрала в ведре небольшой огурчик. Вернулась в собственно баню и прилегла на лавку. Нужно чем-то занять себя, пока маска впитывается. К тому же сегодня разрядка не помешает. Особого желания не ощущалась, но Юля всё равно принялась ласкаться. Не испытывая какого-то возбуждения, чисто механически, подёргала за сосочки, добиваясь их твердения и проникла пальчиками вниз. Немного поглаживаний и раздвинув мягкие губки, проникла пальчиком внутрь. Сухость сейчас не была помехой, ведь Юля находилась в бане. Обмакнула руку в тазик и вновь постаралась возбудиться. Нужно представить кого-то. Но воображение спасовало и перед мысленным взором опять вывелся друг Витька. Да тут ещё с волос скатилась на лицо капля. И ещё одна. Маска начала течь. Юля закрыла глаза. Нужно расслабиться. Она облизала пальцы и вновь погладила ими у кожу своего входа. Потом осторожно ввела один пальчик внутрь. Вот так. Нужно увлажниться, а дальше уже – дело техники. Некоторое время она мягко двигалась внутри себя, потом вытащила палец и взяла приготовленный огурец. Это был небольшой крепенький и совершенно гладкий плод. Именно такой, как нужен. Юля сполоснула его в том же самом тазу и аккуратно ввела внутрь. Интересно, член у Витька намного больше? Совершив несколько возвратно-поступательных движений, Юля остановилась и, не вынимая огурчик, принялась теребить мокрый клитор.
В предбаннике хлопнула дверь, звякнула дужка ведра и послышался голос деда:
— Я кипяток принёс, не обожгись.
Юля замерла, так и прижав пальцем свой бугорок и распахнув от испуга глаза. В них тут же попала пена и девушка зашипела вполголоса. Вновь зажмурилась, ладошкой протёрла лицо. Потом задержала на секунду дыхание и крикнула:
— Спасибо!
Ответа не последовало. Видимо дед уже вышел. Юлька облегчённо засмеялась. Сердце колотилось как сумасшедшее. Девушка опять прижалась спиной к лавке и круговыми движениями принялась ласкать клитор. Пережитый страх, наконец-то помог возбудиться и через полминуты по бане уже раздавались сдержанные стоны.
— Ты что ж тут творишь-то?
Юлька вздрогнула, распахнула глаза и в испуге, забыв, что у неё между раскинутых ног торчит огуречная жопка, прикрыла ручками грудь. Зашедший дед, озадаченно рассматривал распростёртое на лавке тело внучки. Она попыталась сесть, но для этого нужно было убрать руки и Юлька так и замерла в полулежачем положении.
— Я думал, она тут ошпарилась, а ты вишь чего! – как-то причитающе воскликнул дед.
От стыда девушка готова была провалиться сквозь лавку и пол под баню и желательно там сразу же помереть.
— Чего ж ты, парня себе не можешь найти? Вон, Витёк вокруг тебя с детства вертится, а ты закуску даром переводишь.
— Не могу, — выдавила из себя Юлька и неожиданно заплакала.
— Козёл он твой Витёк, — сквозь слёзы выкрикнула она.
— Да ты тихо, тихо, — дед сразу сбавил тон и присел рядом на мокрые доски. – Чего слёзы льёшь-то? Козёл, так козёл. Я же разве спорю.
Он погладил девушку по щеке и она сразу доверчиво прижалась к его руке. От этого родного человека так веяло какой-то древней надёжностью, что, казалось, все проблемы уже решены.
— Что ж так-то… — начал он, и Юлька поняла.
— Тело-то требует. Я ж молодая, — тихо ответила она.
— Молодая, — как эхо отозвался Иваныч. И отрезал: — Ты не молодая, а маленькая и дурная. Тело у неё требует. Хм. Ну-ка, убери ручонки. Ишь ты, сиськи отрастила! И когда успела.
— Дед! – протестующе воскликнула Юля. Но он её совершенно не слушал, а отбросив ладони с груди, беззастенчиво лапал обнажённое тело.
— Дед! – Юлька не знала вырываться ей или пока подождать.
— Лежи уж, не выступай! – прикрикнул Иваныч.
«А, будь, что будет… — пронеслась в Юлькиной голове капитулирующая мысль, — Не собирается же он меня трахнуть!» В конце концов чего тут стесняться? Дед за свою жизнь явно видел не одну голую женщину, а саму Юльку ещё в детстве неоднократно купал в жестяной ванне.
А тот не останавливаясь, гладил внучку по мокрой коже. Вроде бы и не церемонился, но и грубыми его движения назвать было нельзя.
— Девочка-то выросла, — вполголоса сказал он, легонько проведя заскорузлой ладонью по нежной коже девичей груди.
— Да не сжимайся, не сжимайся, ничего плохого не случится.
Аккуратно, даже неожиданно от него нежно, Иваныч потеребил пальцем оттопыренный сосок.
— Закрой глаза.
Юлька послушно зажмурилась. Грубые руки, едва прикасаясь к коже, прошлись по всему её телу, нигде не задерживаясь. И ещё раз. Потом на живот полилась тёплая струйка воды. И вновь дедовы знакомые ладони принялись гладить её кожу. Было приятно, что скрывать? Только мысль, что это всё-таки родной дед, а она, такая взрослая лежит перед ним в чём мать родила, не давала полностью расслабиться. А Иваныч продолжал мягко поглаживать внучку, бубня вполголоса, что вроде и лето уже, а она всё не загорела, и «тощая, как косуля весной», и ещё какой-то успокоительный вздор.
— И моду все девки взяли бриться. Кунька у женщины мохнатая должна быть, — пробормотал дед, проникая пальцами Юле между ног.
Девушка не сразу поняла, а когда осознала – опять напряглась.
— Дееед, — протяжно выдохнула она.
— Нормально всё. Расслабься, — шёпотом ответил Иваныч, продолжая мягкие движения.
В банном полумраке Юлька не видела его лица и почти не слышала слов, скорее угадывала их. Кто бы мог вообразить, что этот ещё крепкий, но всё же старик, способен на такой поступок. Она постаралась освободить свою голову от ненужных мыслей и целиком отдаться настоящим ощущениям. Она выбросила руки за голову и вся вытянулась перед дедом, решив, наконец, что он знает, что делает. А Иваныч и вправду действовал, будто знал. Он подхватил пресловутый огурец и плавно ввёл его внутрь, коснувшись своими пальцами Юлькиных губок. Не выдержав, девушка сдержанно застонала.
— Расслабься уже. Отпусти себя, — шептал дед, непрестанно вкручивая в свою внучку несчастный овощ.
Но Юлька почти и не сдерживалась. Словно сорвалась какая-то пружина и баня опять наполнилась её негромкими ахами и вздохами. Лежать было неудобно, хотелось податься навстречу и Юлька непроизвольно уже начала подмахивать. Некуда было девать руки и она то пыталась погладить деда, то оттолкнуть его, а то начинала судорожно стискивать свои сиськи. Девушка непроизвольно раздвинула ноги шире и опустила их на пол по разные стороны от лавки. Мельком подумалось, что рука у деда ужа должна быть мокрой от её соков. Текла она явно знатно. Однако эта мысль пронеслась по краю сознания и не оставила следа. Весь Юлькин мирок скукожился до одной дедовой руки ритмично двигающейся у неё между ног. Наконец она вздрогнула, выгнулась всем телом, оторвав задницу и упершись лопатками в доски. Вновь упала на лавку, протяжные стоны заполнили всю баню. Иваныч дождался, когда тело в очередной раз обмякнет, с хлюпаньем выдернул огурец и уронил его на пол. Потом положил одну руку на судорожно подрагивающий животик, а другую прижал к гладкому лобку, легонько похлопывая пальцами по промежности.
— Ну, тихо, тихо. Всё уже, всё, — бормотал он.
А Юлька всё никак не могла отойти от нахлынувшего оргазма…
— Что ж ты такая голодная-то… — продолжал бормотать Иваныч.
И внучка… Она, наконец, справилась и замерла, лёжа на лавке с глупой улыбкой счастливого человека.
В тот день Юлька не ушла из бани сама. Дед, как маленькую, завернул её в полотенце и на руках отнёс в дом. Сам расправил кровать и уложил свою ношу. Девушка лишь блаженно улыбалась.
Утром она стала приставать к Иванычу.
— Дед, а дед, — чуточку жеманничая, теребила она его за рукав. – А где ты так научился? Ну, с девушками?
— Хе, хе, — покряхтывал Иваныч. – Ну, так, я когда по моложе был, ко мне в эту самую баньку не одна бабёнка прибегала.
Он, ухмыляясь, щёлкнул Юльку по носу твёрдым пальцем.
Дед хозяйничал. Юлька называла это «фитнес-салат». Иваныч просто крупно строгал в глубокую чашку разные овощи со своего огорода и заправлял сметаной. Майонез он не уважал. Сейчас резалась полукольцами средняя луковка.
— Огурцы не забудь, — брякнула Юлька и захихикала.
Дед хитро покосился на внучку.
— Ты, малая, сгоняй-ка, нарви укропчика.
Юлька с готовностью сунула ноги в старые калоши и поскакала в огород. Когда вернулась – завтрак был почти готов. Дед мелко покрошил принесённые веточки и кинул их в чашку. Кроме помидорок, огурцов и сладкого перца там уже был и зелёный лук. Однако Иваныч всегда добавлял и необычные ингридиенты, в частности свекольную и морковную ботву. Не сказать, что было слишком вкусно, но Юлька утешала себя мыслью, что это должно быть полезно для фигуры.
Дома сейчас её бы кормили ненавистным омлетом с беконом и луком. Бррр.
— Не забыла? Сегодня отец за тобой приедет.
Юлька не забыла и когда пришла пора уезжать, решение у неё уже было готово.
***
Спустя десять дней, она шагнула из рейсового автобуса на деревенскую остановку. Поправила рюкзачок и двинулась в сторону дедова дома.
Вспомнилось, как родители выразили некоторое удивление, что их строптивая дочка просто рвётся навестить деда, хотя ранее она иначе, чем каторгой, деревню не называла. Однако же особо никто не возражал, им хватало забот с младшими и сплавить дочь ещё на недельку посчитали хорошей идеей. Тем более свежий воздух, экология, физические нагрузки и свежие витамины из сада.
По её приезду дед, однако, восторга не выразил. Хотя и недовольства тоже. Встретил, словно она за хлебом выходила.
— Приехала? То-то же…
Это можно было понять как угодно.
В первый же вечер Юлька захотела расставить все точки.
— Дееед. Не ходи к Любке.
— Какая она тебе Любка? Да и чего ты взяла, что я к ней собираюсь? – настороженно спросил Иваныч.
— Знаю и всё. Не ходи. Она старая.
— Много ты понимаешь. Ишь ты, старая. Сорок пять лет бабе! Рази это старость? Самый сок, дурёха.
— А я младше больше, чем вдвое. Мне меньше больше чем в два раза.
Юлька запуталась и замолчала.
— Больше-меньше, — передразнил её дед, — сама-то поняла, что сказала?
— Поняла, — тихо ответила Юля. И повторила: — Не ходи к Любке.
— Да не собирался я! И не к Любке, а к тёте Любе. Или Любовь Палне. Распустилась там в своём городе.
— Правда? Это хорошо.
Юлька пропустила упрёк мимо ушей. Иваныч хоть и выглядел суровым, хоть и мог ругаться, бешено вращая глазами, с наказаниями был менее решителен. И она это прекрасно знала.
— А ты баню сегодня будешь топить?
— Завтра буду.
— Ну, хоть завтра… Я тогда вечером к девчонкам сбегаю.
— Помидоры полей сначала, мать твоя говорила, работать тебя заставлять побольше. Тоже жалуется…
— Ну, деееед, — заныла Юлька, — давай я утром их полью, пока ты баню топишь.
— Ничего не знаю, — отрезал Иваныч, — или сейчас, или в баню не пущу. А то вообще топить не буду, а сам в Любкину схожу.
Дед ухмыльнулся и Юлька обречённо побрела в огород. Эти крестьянские работы она ненавидела от всей души. Неужели не проще купить те же томаты в магазине, чем целое лето неотлучно обрабатывать их в теплице. Нашла лейку, сняла с носика такую насадку, чтобы вода лилась, как из душа. Взяла ведро. Набрала воды и туда и туда и потащила, стукая по ноге ободком и выплёскивая воду в калоши. У теплицы поставила, зашла внутрь. Жарко. Сначала полила из лейки, потом наполнила её из ведра вторично. Лить нужно было под самые корни, не задевая листья. Девушка вышла из теплицы сердито выпнув ногой наружу пустое ведро. И вот так ещё трижды… На полив небольшой дедовой теплички уходило восемь вёдер. Причём пользоваться скважинным насосом Иваныч не разрешал, мотивируя это тем, что из-под земли вода слишком холодная для помидор. Ну не дурь-ли? Вот им не всё равно в земле-то?
***
Гулять удалось вырваться около семи вечера. Сначала Юля хотела зайти к Витьке, но передумала и прошла мимо его дома, независимо глядя в сторону. Было просто хорошо идти по деревенской улочке, лениво загребая ногами растущие подорожники и пиная редкие шишки. Да, здесь кое-где росли сосны прямо в посёлке.
Девушка дошла до моста, остановилась на его середине и долго смотрела на бегущую воду, а ветер трепал ей волосы. Под мостом было мелко, максимум по пояс и течение тащило за собой длинную волосню водорослей. Иногда в воде мелькал серебристый бок какой-то мелкой рыбёшки. Какое-то детское умиротворение охватило Юлю. Не хотелось никуда идти, вот так бы просто стоять и смотреть на уносящуюся вдаль воду.
И Машку, и Веру Юля нашла у церкви. Девчонки сидели на сваленных брёвнах и зубоскалили с парнями.
— О, Юлька приехала, — заметил её Лёха, Витькин дружок, — Прокатить тебя на моцике?
В ответ Юля просто помотала головой и тоже присела на брёвна. Лёха ей не нравился. Какой-то он был нечистый. Вечно нестриженый и нечёсаный с чёрными цыганскими волосами. Зато мотоцикл у него всегда блестел. Работал парень у местного фермера якобы трактористом, но на самом деле всем, кем требовалось. Говорил, что случается и дойкой заниматься.
Подошла ещё одна незнакомая девчонка с кульком покупных семечек, угостила подружек. Она была совсем юная, не старше тринадцати лет.
— Прокати меня, — звонко обратилась к Лёхе.
Тот не стал отнекиваться и предложил садиться ближе к бензобаку.
— Что я, маленькая? За тобой сяду.
— А не слетишь? – опасливо спросил тот.
— А ты аккуратнее езжай.
Мотоцикл взревел и укатил, выплюнув напоследок пару клубов сизого дыма.
— Это Комариха. Из-за реки, — пояснила подруге Вера. – Она по детству в лесу заблудилась, а когда нашлась, была так комарами искусана, что живого места не было. А вообще-то её тоже Вера зовут.
Юля кивнула.
Машка плюнула семечной шелухой, наклонилась к ней ближе и заговорщицким шёпотом проговорила:
— У неё мать в позотом годе померла, так сейчас отец её, ну это…
— Что это? – не поняла Юля.
— Трахает, что ж ещё.
— Инцест, что-ли?
— Я не знаю, инцестом или нет, вернее просто хером. Как выпьет, так и лезет. Ну а она уже и не против. Всё ж родной человек…
— А ты откуда знаешь? – поразилась Юлька.
— Тут тебе не город, — слегка покровительственно ответила Машка.
Издалека послышался стрёкот мотора и вскоре показался и сам мотоцикл. За рулём сидела Комариха, а Лёха сзади крепко её обнимал. Они лихо подкатили к брёвнам и, чтобы выставить ногу, девочка перекосилась с сиденья набок – роста ей не хватало. Она деловито нажала на руле какой-то рычажок и мотор смолк.
— Фу, дурной. Сжал, я думал рёбра треснут!
Лёха самодовольно улыбался.
— А то тебе не понравилось! Хорошо ж, когда тебя сжимают, не?
— Уйди, ирод чёрный, — Верка номер два притворно замахнулась ручкой.
— Скучища сегодня…
— Это потому что аппаратура сгорела. Дискач не работает. Кто хотел – в Затонье уехали.
— А ты чего остался? — равнодушно спросила Юля.
— Мне на работу завтра. А в Затонье наши обязательно бузгаться с местными будут и тут ещё неизвестно, кто-кого.
«Да он ещё и трусоват, » — отметила про себя Юля.
— Часы есть у кого? – спросила она вслух, — а то темнеет уже.
Лёха пошарил в кармане и важно вытащил новенький смартфон.
— Одиннадцать тридцать пять.
— Ты зачем его таскаешь? Связи же нет?
— На горке есть, а я на колёсах. Если нужно – пять минут и я там.
— Ладно, девчонки. Пойду я. Если до полуночи не вернусь, дед прибить обещал, — зачем-то соврала Юля и поднялась.
— Может подбросить? – крикнул вслед Лёха, но она не ответила. Ну его.
***
Иваныч сидел за столом, а перед ним стояла опустошённая на две трети поллитра и тарелка с маринованными грибами.
— А, пришла… — тяжело проговорил он и опрокинул в себя рюмку.
Юлька прошла к столу, подцепила пальцами опёнок и отправила в рот. Потом положила руки деду на плечи.
— Ты чего это сегодня?
— Дак, пятница, видишь, — словно оправдываясь, проговорил Иваныч. – Да и устал я чего-то за неделю. Тебя не было, а я крышу перекрывал. Всё, будет! — оборвал он сам себя. — Айда, спать.
***
Утром Юля, едва открыв глаза, почувствовала неприятное жжение в горле.
— Дед, где у тебя аптечка?
Иваныч выглянул из кухни.
— Что у тебя? Поранилась что-ли?
— Не. На мосту вчера продуло видно…
— На мосту… — передразнил дед. – Вам бы только всякой химией себя пичкать. Сейчас чаю с богородской травкой сделаю. А к обеду в баню сходишь – вот и всё лечение.
Юля выглянула в окно. На улице было мрачно и сыро, моросил мелкий противный дождик. Но из трубы бани уже шёл дым. И когда только дед всё успевает?
Она не маленькими глотками пила горький чай и смотрела в окно. Мрачно, то как.
***
Впрочем к обеду дождь перестал. Хотя и солнце тоже не показывалось, но земля постепенно подсыхала.
В прохладном предбаннике Юля быстро сняла одежду, скинула в приготовленный пакет и стыдливо прикрылась руками. Всё ж таки мужчина… Хотя…
— Дед, а я красивая?
— Ты о чём? – насторожился Иваныч. Он поставил у входа пару вёдер с холодной водой из скважины и сейчас приготавливал банный веник. На обнажённую внучку он демонстративно не глядел.
— Ну… Ты ведь меня уже видел. Голенькой.
— А, ты про это… Не переживай, нет в тебя изъяна. Хотя тогда темно было, да я и не рассматривал.
— Так сейчас смотри.
Юля выпрямилась, отняла руки от груди и вытянула по швам. Потом слегка отвела их от тела и покрутилась в одну-другую сторону, позволяя рассмотреть себя со всех сторон.
— Да чего я там не видел…
Она тихо ответила.
— Я не брилась две недели. Тебе так нравится?
— Ну? – Иваныч прищурился, — И вправду.
Он протянул могучую руку и слегка провёл заскорузлыми пальцами по начавшему обрастать лобку.
— Да, так лучше.
И всё. Словно и не было ничего. Впрочем, он добавил:
— Ну-ка, заходь и залазь на полок.
Юля юркнула в приоткрытую дверь, успев заметить, что дед снимает свои потасканные штаны. Сердечко перестукнуло невпопад. Девушка легла на доски и повернула голову к выходу. Заскрипела дверь и появился Иваныч в цветастых трусах. Он деловито зачерпнул кипяток ковшиком из шипящего бака и вылил в таз. Потом сунул туда же свежий берёзовый веник. Снял с полки пузырёк и капнул в воду. По парной распространился резкий лесной запах.
— Это смолка пихтовая, — пояснил он.
Он снова зачерпнул ковш воды и плеснул в недра печи. С громким звуком оттуда вырвалась струя пара. Иваныч повторил ещё раз.
— Ой-ёй-ей, — пискнула Юлька, — я же сейчас помру.
Пот сразу залил ей глаза и она зажмурилась.
— Разве это ж жар? Это даже не разминка, а так… Начало.
Юлька растянулась по доскам. Жар, казалось, проникал в каждую клеточку организма. И в это время дед первый раз прошёлся по ней веником. Он почти не задевал кожу, лишь слегка касался, зато загребал раскалённый воздух и словно впечатывал его в Юльку. Юлька взвыла.
— Лежи. Терпи, — железный голос был неумолим. Но Иваныч всё ж таки сжалился над малопривычной внучкой и подставил ей под нос ковш с холодной водой. Юлька сразу же макнула туда ладошку и обтёрла лицо. Стало полегче. Но передышка была недолгой. Дед опять плеснул в печь и взялся за веник.
«Наверное так в аду черти грешников жарят…» — подумалось Юльке. Сил не было. Жар совершенно расплавил её по полку, обездвижел и даже мысли едва колыхались в голове. Шевелиться было выше сил, можно было только лежать и лежать. Лишь бы только Иваныч пореже хлестал веником. Непривычная вялость овладела всем её существом.
Прервалось это неожиданно. Сильные руки перевернули Юльку, подхватили и выставили за дверь на прямо на улицу. Она даже не успела растеряться, лишь инстинктивно прикрылась ладошками, как дед резко вылил на неё ведро ледяной воды.
— Мама!!!
Это был как удар, как шок, как электроимпульс. А дед не давая ей прийти в себя, уже вновь затащил в парную и уложил на полок. И снова плеснул водицы в печь. Юлька ещё не успела очухаться, как опять по телу хлестал берёзовый веничек, а дед что-то вполголоса ворчал. Не понимая отчего — девушка улыбалась. Как же это хорошо. Вот только… Юлька приоткрыла один глаз. Прямо перед лицом она увидела дедовы трусы и, несмотря на их мешковатость, спереди отчётливо проступал внушительный бугор. Медленно-медленно она протянула руку, просунула её под резинку и ухватила… Ничего себе!
— Дед? – прошептала она, — а тебе сколько лет?
— Так в этом году юбилей будет. Шестьдесят пять, — как ни в чём не бывало, продолжая охаживать внучку, ответил тот.
Она вытянула вторую ручку и аккуратно поддев резинку пальцами стянула трусы вниз. Иваныч переступил ногами и вышагнул из них. Дааа. Такого Юлька ещё не видела. Не мудрено, что в дедову баньку бегала не одна деревенская бабёнка.
— Перевернись-ка – скомандовал Иваныч и Юлька послушно легла на спину. Но сейчас же повернула голову и принялась нежно ласкать руками дедово орудие. А Иваныч вновь макнул веник в воду и слегка прошёлся по Юльке спереди. Юлька погладила ладошкой дедову мошонку и неожиданно для самой себя, открыв рот, обхватила дедов член губами и с наслаждением погрузила внутрь.
— Эй, малая, — Иваныч, казалось, только сейчас осознал происходящее, — ты ничего не перепутала?
— Ммммм, нет, — не выпуская изо рта чудесную игрушку, пробормотала Юлька.
— Ну, гляди. Тебе виднее.
Он выпустил, наконец, веник и слегка придвинулся к внучке, чтобы ей было удобнее. А Юлька, делала свой первый в жизни минет, и единственное, что сейчас желала, так чтобы деду всё понравилось.
Иваныч же лишь молча гладил её по волосам. О чём он думал – понять было невозможно. Наконец он отстранил Юльку, развернул её, взял под коленками и придвинул к самому краю. Посмотрел прямо в глаза, но никакого сомнения или страха в них не было, лишь голодная страсть, замешанная на легкой безуминке. Юлька расслабилась и, впервые принимая в себя дедов член, опять улыбнулась во всё лицо. Это оказалось легко и не больно. Она была не мокрой, а именно влажной. Дед чувствовался внутри совсем не так, как её первый мальчик. Это был мужчина. Уверенный и умелый и он знал, что делает. Да, слегка туговато. При этой мысли Юлька шире растопырела ноги и дед навалился на неё всем телом. « Как же класно-то. Ни один парень не сможет так…» Иваныч вскарабкался наверх, почти похоронив внучку под своим телом. Он крепко прижимал её бёдра к твёрдым доскам продолжая активно вонзаться в это юное тело, словно забивая гвозди.
— Ай, ай, ай – громко выдохнула Юлька открытым ртом, закатывая глаза. И продолжала постанывать в такт движениям.
Через некоторое время Иваныч поднял с полка уже плохо соображающую Юльку и вывел её в предбанник. Уложил на диванчик и вошёл сзади. Девушка лишь поняла, что мужские крепкие пальцы теперь сжимают её грудки, но долбёжка происходит с прежней скоростью. Теперь она стонала непрерывно. В какой-то момент просветления Юлька впилась зубами в ребро ладони, чтобы не орать, но очень быстро сдалась. Иваныч был неумолим и вскоре опять ритмичные девичьи вопли заполнили весь предбанник. Оргазм пришёл резко. Он был сильный, но короткий. Юлькино тело само собой вздрогнуло, изогнулось. Девушка выбросила вперёд ручки, стараясь подтянуться, словно хотела сняться с дедова члена. Иваныч не дал и, придерживая девушку за бёдра, продолжал с силой натягивать на себя упругое тело, пока громкий вопль не известил его о финале.
— Деееед, — протянула Юлька, когда к ней вернулась способность говорить. Повернула к нему заплаканное личико.
— Что со мной?
— Всё в порядке с тобой, — Иваныч был необычно мягок, — бывает так, что женщины плачут.
— Это я от радости, — ответила внучка размазывая слёзы по улыбающемуся лицу. И вдруг встрепенулась: — Ты в меня спустил?
— Успокойся. Я вообще не кончил, — он слегка усмехнулся, — я ведь старенький уже.
— Эх, — Юлька вновь счастливо улыбнулась и, закрыв глаза, упала лицом на диванчик, — все бы были такими старенькими…
А Иваныч вновь погладил её по обнажённой мокрой спине.