Новый фаворит моей мамы

Никита отставал, ему было пока непривычно просыпаться в такую рань. Хоть он еще умудрился поспать в трясущемся междугороднем автобусе, склонив голову на мамино плечо, это не сильно придало ему сил. Теперь предстояло еще пройти от одинокой каменной остановки посреди пустынной трассы до их вагончика, но и этот путь казался мучительно долгим. Свежий утренний воздух наполнял грудь, бледно-желтый диск солнца уже поднимался из-за плоского горизонта и золотил воздух, окутавший бескрайние поля по обе стороны шоссе. Постепенно сонливость рассеялся и шаг Никиты стал тверже.

Мать шла впереди, стараясь ногами не поднимать пыль с обочины. Она тоже по утрам не была расположена к разговорам и это было скорее удивительной ее особенностью – женщина чрезвычайно любопытная и разговорчивая, обычно она казалась неутихающим энергичным фонтаном. В свои тридцать девять Яна умудрилась сохранить какое-то юное изящество и легкость, даже аппетитно округлившиеся с возрастом формы не лишали ее воздушности. Цвет ее длинных вьющихся волос, как ни странно, зависел от погоды. От природы шатенка, но сегодня солнце золотило ее волосы и придавало им рыжий оттенок. Яна твердо шагала к своему вагончику, овощной ларек на трассе был ее личным бизнесом и ни разу она не допустила мысли, что тяготится ранним пробуждением. Ее голые ноги упруго ступали по обочине, а руки в такт шагам равномерно раскачивались – в шортах и топике благодаря своей пружинистой походке Яна казалась совсем молоденькой девчонкой.

Еще недавно Никита был огражден от этой обязанности сопровождать маму и помогать ей по бизнесу. Эта сезонная работа была возложена на его старшего брата и тот ни разу не позволил себе роптать. Но, к несчастью, на прошлых выходных в их доме шумно отметили проводы и брат отправился служить, а помощь матери без особенных обсуждений перелегла на плечи Никиты. Но не это обстоятельство сейчас занимало голову мальчишки, не его предстоящие три тяжелых года работы в вагончике до собственного призыва, мысли Никиты были заняты совершенно другим. Он раз за разом вспоминал рассказ своего лучшего друга и каждый раз сердце его приходило в смятение, Никита бросал виноватый взгляд на маму и старался больше не думать об этом, хотя бы в ее присутствии.

«Нет, этого просто не может быть, он просто фантазер, — думал Никита. — Ни одна взрослая женщина никогда бы такого не позволила». А что касается его самого, как бы его мамочка ни была по-женски привлекательна, все возбуждение улетучивалось при взгляде на ее симпатичное, но строгое лицо. Стоило ей повести бровями, как все его дурные мысли сразу виновато пятились в свои темные уголки. Конечно, кайфово представлять, как друган развлекается со своей раскрепощенной и очень сексуальной мамочкой, даже если в его рассказе была только капля правды. Это бы любого возбудило, надо просто знать его маму, чтобы легко поддаться желанию провести с ней время. Если он не врет, мама регулярно расхаживает дома голышом, позволяет ему лапать свои прелести, а в последний раз сама забралась к нему в постель. Никита все же относился к таким рассказам закадычного друга с недоверием, но они разжигали такое мощное желание, что хотелось им верить.

— Никита! Никита, проснись ты уже! – Суровый голос Яны вывел мальчишку из сладенькой мечтательности.

Женщина без его помощи приподняла тяжелый металлический щит, прикрывающий на ночь окно вагончика и в открытом состоянии предназначенный служить козырьком. Она не без труда возвысила его над головой, но освободить одну руку, чтобы подставить упор было для Яны слишком сложной задачей даже несмотря на ее рост. Никита мгновенно подскочил, помог матери справиться с тяжелым навесом и упер изогнутый прут в уголок.

— Да, не так, — Яна раздражительно оттеснила сына и сама закрепила навес на шаткий упор. – Он вечно отваливается, здесь надо крепче надавить.

Никита не стал спорить, он со стороны наблюдал, как мама вытянулась в струнку и из-под топика проглянул ее оголившийся животик. Яна неуклюже возилась с металлическим упором, а тот все норовил соскользнуть и предоставить тяжелый навес силе тяжести. Понятно, что нужно приварить к ставне оторванную проушину и тогда упор будет служить надежно и прочно, но для Яны это было из разряда невыполнимых задач. Синий обшарпанный вагончик достался ей несколько лет назад почти даром, когда хозяин бросил свой бизнес и ей, простому реализатору, посчастливилось им завладеть благодаря одной только расторопности и толике удачи. Внутри все было заставлено ящиками, летом под палящим солнцем здесь было невыносимо жарко, каждое утро все ящики с овощами нужно было выносить на улицу, а вечером заносить обратно и, разумеется, без мужской помощи ей было не справиться.

Но и это было большим счастьем, ведь остальные трассовые бизнес-леди торговали прямо под палящим солнцем. Мужья утром привозили их на трассу, выгружали немногочисленные ящики и хорошо, если у некоторых были в распоряжении солнечные зонты на тяжелых подножках, а иным приходилось весь день высиживать на солнцепеке в ожидании заезжего покупателя в одной только бумажной шляпе. Место здесь, надо сказать, было хлебное – множество машин на протяжении всего лета пролетали в сторону Черного моря, некоторые путники останавливались размять ноги и закупиться с непривычки свежими, натуральными овощами.

— Мам, эти ящики тоже вытаскивать? – Обреченно спросил Никита.

— Конечно, все нужно вытащить, — с пренебрежительной улыбкой ответила Яна, — все ящики нужно расставить перед вагончиком.

Женщина не считала своего младшего сына таким уж неспособным, но была твердо убеждена с высоты своего опыта, что для бизнеса ему еще предстоит приобрести необходимое трудолюбие, каким блистал его старший брат. Яна принимала из рук сына тяжелые пластмассовые ящики и сама расставляла их по сложной, известной ей одной схеме. Она была увлечена своей работой, сосредоточена на избрании места в торговом ряду; это, по ее мнению, было существенной частью маркетинга и влияло на выбор покупателя. Яна совершенно не замечала взгляда сына.

При наклонах ее увесистые груди тянулись к земле, а свободный вырез топика совершенно не скрывал их от мальчишеского взгляда. И этот вид привел Никиту в смятение, какая-то неясная борьба разгоралась в его груди. С одной стороны, трудно было представить маму на месте полового партнера, но с другой – рассказы друга о своих половых приключениях возбуждали в нем желание и случайно увиденные голые груди лишь раздували пламя. Если верить этому выдумщику, его мама сама уже не раз подставляла ему свою дырочку. Это, конечно, мало похоже на правду, но воображаемые картины, где его красавица-мать раздевается и раздвигает ноги, волей-неволей заставляют в них верить. И самое главное – именно это перевернуло жизнь Никиты с ног на голову – у него есть шанс вдвоем с другом пошалить с его мамой, а такое перспектива любого сделает более сговорчивым.

Утреннее солнце лениво подымалось из-за плоских, расчерченных полей. Несмотря на ранний час, становилось жарко. Торговки приезжали на свои точки и выставляли громоздкие зонты на их законные места, отвоеванные у конкуренток путем многочисленных склок. Лениво и мирно женщины громоздили свои ящики у дороги и, наконец, усаживались под зонтами на свои шаткие стульчики. День начинался, солнце уже целиком поднялось ярким диском над горизонтом, занималось пекло. Никита бесцельно смотрел на пустую дорогу, на равнодушные лица торговок, спрятавшиеся в тени огромных зонтов, он стоял в дверях вагончика, где можно было еще насладиться остатками металлической сырой прохлады.

— Никит, ты либо выйди, либо зайди внутрь. — Голос Яны с утра был откровенно раздражительным.

Нельзя же так просто стоять и при этом загораживать проход. Яна протиснулась мимо сына и на секунду застряла, пока активными извиваниями тела не преодолела затор. Трудно судить, так ли важно ей было именно сейчас проверить внутреннюю часть вагончика, но для Никиты это было целое событие — нечаянная близость и плотное прикосновение спелого женского тела. От прилива таких мыслей он даже не сразу сообразил освободить проход и уже через минуту Яна, возвращаясь, повторила свой стремительный таран. Между ног мальчишки уверенно затвердело. И это было не удивительно – такого откровенного прижимания он не ощущал ни с одной женщиной, да еще так, чтобы ее плечо и бедро плотно прижались к нему, а грудь подарила скользящее прикосновение. Он готов был поклясться себе, что опущенной рукой даже прикоснулся к выпуклой попке, но эта мысль была настолько сладка, что оставалась до поры до времени взаперти, будто мать могла прочесть ее и хорошенько наказать.

Яна вышла на залитую солнцем полосу дороги и быстро ее пересекла до проезда машин. Она присела на корточки возле своей ближайшей коллеги так, что тенек огромного зонта накрывал только половину ее тела. Никита мог слышать отрывки женского разговора в промежутках между мчавшимися машинами, он счел за лучшее после случившегося не менять позы, так и стоял в проеме, скрестив ноги.

— Ну что, доигрались, — печально выдохнула пышнотелая соседка, — а я говорила, что этим все закончится!

Женщина обладала громогласным басом, она создавала впечатление массивной громады в платье. Уж она точно не внушила бы Никите порочных мыслей, но рядом с ней мама почему-то показалась еще привлекательнее, она сидела на корточках и ее попка в шортах приятно скруглилась.

— Жан, ну ты чего раскисла? В администрации же сказали, что будет собрание и там решат, что делать с нашей торговлей!

— Наивная ты. Решат конечно и разгонят нас всех к чертовой матери! Мне-то что, я зонт под мышку и сяду в другом месте, а твой вагончик тю-тю.

Казалось, в голосе женщины преобладает злорадство, но Яна совершенно не обращала на это внимание. Жалко было прощаться с вагончиком, он давал много преимуществ, если не считать статуса самой успешной торговки среди ее коллег. Никита стоял на своем месте, спрятав лицо в тени, он жадно наблюдал за беседующими женщинами и сам себе не мог признаться, что взглядом ласкает мамино тело, ее голые коленки, прямую спину, обнаженные руки и выпирающие под топиком тучные груди. Рассказ друга все больше занимал его мысли, вероятно, он сам мог бы набраться сил и выдержать порочную ласку чужой матери-красавицы, но мысли о собственной маме были слишком чувствительны, будто невидимый истязатель пером проводил по голым ступням — щекотка была сладкая, но почти невыносимая.

Размышления Никиты прервал визг тормозов и снова он почувствовал себя виноватым. Иномарка свернула на обочину, уже возле вагончика двигатель заглох и послышался характерный треск ручника. Отец вышел из машины, бросил равнодушный взгляд в сторону Никиты и молча открыл багажник, чтобы выставить у прилавка новые ящики со свежим товаром. Сегодня отец не был приветлив, он сосредоточенно выгружал из машины товар, потом нетерпеливым жестом завел Яну в вагончик и мальчишка услышал их приглушенные голоса. Родители опять были не в ладах, они даже не ругались, но какой-то холодок слышался в их голосах. Любопытство заставило Никиту напрячь слух, он прижался к стенке вагончика снаружи:

— Ян, ты опять делаешь из мухи слона, — голос отца выражал какое-то наставительное спокойствие.

— А ты считаешь нормальным, что у нас уже несколько месяцев ничего не было? – Яна не поддавалась подкупающему спокойствию мужа. – Олег, я живой человек! Не знаю, с кем ты связался, но я так больше не могу. Если я тебе изменю с кем-нибудь, потом не удивляйся!

— Ну с кем ты мне изменишь? – Отец был уверен в своем превосходстве. – Может, с Толиком? Он-то давно на тебя глаз положил. Хочешь, я сам договорюсь с ним?

Мужчина буквально издевался над женой, он всем своим видом подчеркивал абсурдность ее требований и полную неспособность воплотить свои женские угрозы.

— Ян, ну посмотри на себя, — не прекращал унижений мужчина, — ну с кем ты можешь мне изменить? Скажешь тоже! Чтобы я больше не слышал от тебя таких глупостей.

Никита мигом отскочил от вагончика и с преувеличенным любопытством прильнул к капоту Акцента, сердце его колотилось – не хотелось быть застигнутым за подслушиванием, но еще больше его беспокоил разговор родителей, в результате которого мать была безжалостно повержена. Отец, не проронив ни слова, захлопнул багажник машины и уже через полминуты она с визгом развернулась и укатила обратно, оставив после себя напряженную тишину, даже торговка напротив сочла за лучшее не беспокоить свою опечаленную коллегу.

Яна вышла, она старалась не смотреть ни на кого, придала себе спокойный вид и начала для успокоения переставлять ящики с места на место, будто это было сейчас самое важное занятие. Никита с жалостью смотрел на мать, он вспоминал ядовитые слова отца и не мог понять, как можно ее так обижать. Вдруг Яна присела и перехватила мальчишеский взгляд, она стыдливо прижала верх топика и старалась больше не наклоняться. Через несколько секунд женщина признала бесполезность своих действий – обойтись без наклонов в ее ремесле было невозможно, а носить в такое пекло закрытую одежду – невыносимо. Женщина присела на землю и подавленно опустила голову на приподнятые колени. Было горько и тяжело.

В этом гнетущем молчании прошло много времени, несколько раз останавливались машины, засидевшиеся отпускники разминали ноги и с широкими улыбками подходили к прилавку. Яна как могла улыбалась, она находила некую отраду в своей работе и те небольшие вырученные деньги слегка развеяли ее грусть. Когда последняя машина тронулась в путь, Яна присела на порожке вагончика, выставив солнышку свои голые ножки.

— Скучно.

Никита лишь кивнул в ответ, он присел на пустой ящик возле матери. Лучше было промолчать о скуке в первый же день работы.

— Никит, а тебе кто из девочек в классе нравится? – Любопытство возвращалось к Яне вместе с хорошим настроением.

Мальчишка пожал плечами.

— Ну не ври, не может такого быть! – Яна даже развеселилась. – Оля? Та блондиночка, с которой ты делал реферат?

Никита активно замотал головой. Такой бессмысленный допрос с перечислением известных Яне одноклассниц мог бы продолжаться еще долго, если бы новые машины не подъезжали к ларьку. Конкурентки же получали своих клиентов, только если у ларька Яны собиралась внушительная очередь. Но любая очередь быстро растворялась и снова воцарялась скука, Яна снова принималась за свое – сплетни с конкурентками или сортировку пустеющих ящиков.

— Я не понимаю, зачем он опять привез свеклу! – Всплеснула руками Яна. – Я сто раз говорила, что здесь ее не берут. Никит, убери ее с глаз моих!

Паренек молча приблизился в тот момент, когда Яна в запале сама поднялась, наклонилась и подняла ящик. По несчастному стечению обстоятельств, может быть, по неопытности Никита собирался перехватить тяжелый ящик из рук матери, но угол ящика рывком пришелся ему в область паха. Яна замерла, она не сразу сообразила, что произошло и жалость к сыну поднялась в ее груди, она бросила свеклу на землю.

— Больно, да? – Жалостливо посмотрела женщина на сына.

Никита не отвечал, он обе руки прижал ниже живота и поджал губы от боли.

— Пойдем, пойдем внутрь, — Яна ухватил сына за руку и увлекла в темный вагончик.

Уже защищенная от чужих взглядов, она опустилась коленками на сырой пол, подвела сына к свету и взглянула вверх:

— Снимай штаны. Ну, не стесняйся!

Она сама помогла Никите стащить их и встревоженно посмотрела, еще раз повернула его, чтобы скудный свет лучше осветил мальчишечье достоинство.

— Вроде, ничего страшного, посинений нет, — с облегчением произнесла женщина, не отрывая взгляда от пострадавшего причиндала. – Надо бы холодное приложить.

Все поплыло в голове Никиты, он так неожиданно лишился штанов, что не мог теперь ясно соображать. Мать, сидя на полу, поочередно ощупала его яички и заботливо приподняла наливающийся пенис. Хотелось сдержать эрекцию, но эта часть тела меньше всего подчинялась мальчишеской воле, тем более нежные женские пальчики так приятно сжимали член. Вскоре уже не требовалось придерживать член – он под пытливым женским взглядом сам затвердел и держался напряженным прутом возле ее заостренного носа, предоставив возможность ощупывать травмированное яичко.

— Больно здесь? – Сочувственно спросила мать, подняв искрящийся взгляд.

— Больно, — выдавил Никита, соглашаясь скорее от беспомощности, чем от реальной боли.

Яна еще какое-то время массирующими движениями нежно перебирала потяжелевшую безволосую мошонку.

— Никит, аккуратнее надо быть. Ну ничего, до свадьбы заживет. В следующий раз будешь внимательнее, — по губам ее бегло скользнула улыбка.

Яна не отпускала руки, она будто наслаждалась случайной возможностью подержать настоящий, теплый, вздрагивающий член. К слову, не по возрасту крупный и твердый член. Она не спешила, с преисполненным любопытства взглядом оттянула крайнюю плоть и с близи рассмотрела раздувшуюся от притока крови головку, потом игриво подула на нее и улыбнулась. Кожица медленно накрыла головку, но пальчики снова вернули ее назад, собрав складками на стволе. Никита прикрыл глаза от наслаждения, он уже сдался, счел себя слишком слабым, чтобы сопротивляться удовольствию – впервые эту нехитрую манипуляцию с его пенисом проделывала чужая рука.

— Жить будешь! Но имей в виду, это было в первый и последний раз!

Яна даже невольно облизнулась, в последний раз взглянув на свою добычу. Удивительно крупный член сына окончательно утвердил превосходное настроение Яны и остаток дня она провела с неискоренимой загадочной улыбкой на лице.

Порой отец имел возможность отвезти товар на точку рано утром. В таких случаях Яне с Никитой не приходилось трястись в автобусе и потом еще шагать по пыльной обочине. Все складывалось не так уж и мрачно, как виделось пареньку сначала, да и сближение с мамой привнесло в его жизнь какой-то новый смысл. Появился интерес незаметно подвести разговор к признанию о его вожделенной встрече с мамой лучшего друга. Любопытно, как бы мама отреагировала, осознав, что ее младший сын уже почти взрослый? С этими приятными мыслями Никита откинулся на заднем сиденье Акцента, ехать было так роскошно, так мягко и приятно, что жаль было тратить это время на сон.

Мама молча сидела на переднем кресле. Как видно, вчерашняя ссора еще не уладилась и родители за всю дорогу не удостоили друг друга ни словом, ни взглядом. Яна обхватила обеими руками голые коленки, скинув на коврик свои босоножки, и уперла в них подбородок. Это даже не было похоже на обиду, скорее глубокую задумчивость, будто отец просто дал ей время хорошенько все обдумать. Яна неподвижно смотрела на набегающую полосу асфальта, освещенную сбоку поднимающимся розовым солнцем, она редко моргала и старалась создать впечатление спокойствия. Никита мельком взглянул на зеркало – глаза отца были прикованы к дороге. Тогда мальчишка перевел свое внимание на ноги красивой женщины, ноги родной матери. Как же приятно было смотреть на полное бедро, почти доверху оголенное, на сдавленные в этом положении икры, тонкие ступни, на…

Машина плавно сбросила скорость и остановилась возле спящего вагончика. Еще бы каких-нибудь пять минут подарила дорога Никите, чтобы из-под опущенных век тайком рассматривать самую привлекательную часть женского тела. Жаль прерываться, но впереди еще целый день и представится масса возможностей увидеть и ножки, и груди в вырезе топика. Но юность нетерпелива, хотелось зацепиться за возможность именно сейчас и не отпускать ее. Как же будет здорово, когда удастся с другом организовать рандеву на троих, тогда-то он вволю насмотрится на женские прелести. Да что там, его распутная мамка – если верить на слово – позволит полапать не только свои ноги.

Отец не вышел, он лишь коротко кивнул на прощание сыну, а когда оба вышли, машина плавно, без вчерашних пробуксовок развернулась в сторону города. Умудренный опытом, Никита первым подскочил к вагончику и энергично вскинул тяжелую ставню, он ощущал себя полным сил мужчиной, хотелось выделиться, доказать маме свою силу. Одной рукой он удерживал навес над головой и самостоятельно выправил упор, чтобы воткнуть его в угол. Как же ловко у мужчины все получается! Пусть мама видит и не думает, что ее младший сын также беспомощен и слаб, как раньше. Преисполненный гордости, Никита отряхнул ладони и повернулся к матери. Яна лишь улыбнулась одними уголками губ, не отпустив при этом скрещенные на груди руки. Однако, именно в этот момент триумфа навес соскользнул и с грохотом хлопнул о вагончик, удерживаемый на прочных петлях.

— Никит! Тебя не зацепило? – Яна испуганно подскочила к обескураженному внезапным падением сыну.

— Нет, я в порядке, — горделивая улыбка мгновенно стерлась с его лица.

Тогда Яна, как и прежде, сама подняла тяжелый навес (не так ловко, как ее сын), подобающим образом закрепила упор и недоверчиво осмотрела шаткую конструкцию. Никита лишь придерживал вытянутой рукой ставню.

— Ничего страшного не произошло, — мягко успокоила женщина, — с ним такое бывает.

Она утешила сына взглядом и принялась за выгрузку товара. Никита больше не задавал вопросов, он старался поскорее двигаться, чтобы принять на себя большую часть работы и выносить самые тяжелые ящики; он радовался случаю нечаянно соприкоснуться с мамой телами. Это и стало скрытым смыслом его усердия – случайные прикосновения вызывали столько восторга, будто они с мамой находились в бане полностью раздетые.

— Постой, — шепнула Яна, — опусти ящик.

В вагончике было еще темно, мутноватый свет восходящего солнца сюда почти не затекал. Никита послушно опустил из рук последний ящик и выпрямился. Тогда Яна приблизилась, ее волнение передавалось сыну. Она робко просунула руку под резинку его штанов и мягко сжала притаившегося зверька.

— Не болит сегодня? – Яна невольно перешла на шепот. – Мне для успокоения нужно проверить, что у тебя там все в порядке.

Женщина смотрела сыну прямо в глаза и нежно шевелила пальцами, ощупывала каждое яичко и твердеющую мякоть. Никита не отвечал, он стыдливо опустил глаза и старался сдержать дыхание, чтобы вздохом не выдать себя. Пока ничто не выдавало в этой медицинской процедуре сексуального подтекста, не следовало выражать при матери возбуждения.

— Это для успокоения. Понимаешь? Я должна быть за тебя спокойна.

Яна сжала пальцами затвердевший ствол, непроизвольно закусила нижнюю губу и с сожалением вынула руку. Она вышла из темного, сырого вагончика, оставив сына стоять в оцепенении. Эта пикантная проверка стоила того, чтобы получать увечья хоть каждый день. Эрекция все не отпускала, кровь бурлила в жилах и пульсировала в висках. Никита глубоко дышал, потом собрался с силами, подхватил с земли последний ящик и, прикрывая им бугор, вынес овощи на улицу. К этому времени большинство торговок уже прибыли и неспешно оборудовали вокруг себя бруствер из свежих овощей и фруктов. Солнце поднялось над горизонтом и стало не таким бледным, а по дороге все чаще пролетали автомобили с заспанными отпускниками. Начинался новый трудовой день.

Никите пришлось еще некоторое время подержать ящик навису – Яна взвесила в прозрачном пакете помидоры, без пересчета приняла от первых покупателей оплату и с широкой улыбкой пожелала им доброго пути. Никита поймал себя на мысли, что эрекцию он скрывает именно от посторонних, а мать – ее виновница – достаточно близкий человек, от которого не стоит скрывать этого позора. Яна заметно повеселела, как рассеялись утренние сумерки, также рассеялась и ее грусть. Она приступила к любимому занятию: присела на корточки с самого краю и начала поправлять пылающие свежестью овощи в пластмассовых ящиках. Можно было бы присесть на порожек и продолжить наблюдение, ожидая, когда мама потянется к дальним ящикам — в такие моменты ее груди на мгновение повисали так, что ложбинка показывалась в вырезе топика.

— Мам, — неопределенно начал паренек, присев рядом с ней на корточки.

— Тсссс, — Яна прижала указательный палец к губам и снова застыла, напрягая слух.

Никита не сразу понял, что именно привлекает внимание матери. Расположившаяся рядом торговка в зеленой футболке, почти такая же богатая – она владеет деревянным прилавком в несколько ярусов – разговаривала по телефону и одновременно отгоняла свободной рукой мух. Наша талантливая сплетница не смогла удержаться от желания подслушать чужой разговор, она делала вид, что приводит товары в надлежащий вид, а сама сжала пальцы на руке сына и почти не шевелилась, чтобы не упустить ни слова из чужой беседы. Для Яны не существовало неважных сплетен, каждый подслушанный разговор мог приоткрыть для нее чужую любовную тайну или предоставить мало-мальское конкурентное преимущество.

Наконец, соседка выключила телефон, закатила глаза от снисходительности к собеседнику и вернулась к работе – машины все чаще баловали трассовых бизнес-леди своими остановками по пути на курорт, а наши трудяжки служили предверием, отпуская северянам первые в их пути дешевые и полезные плоды.

— Никит, — шепнула Яна, — иди незаметно за вагончик.

Паренек послушно поднялся и без всякого понимания зашел за угол. Здесь он оказался закрыт от дороги и глаз любопытных торговок; насколько хватало взгляда – открывалось бескрайнее поле и светлое небо. А еще здесь стоял неприятный запах, поскольку в отсутствие туалета именно здесь приходилось уединяться по малой нужде. Яна появилась через минуту, она завернула с таинственным видом и сразу улыбнулась своему помощнику. Без лишних слов женщина прикоснулась рукой к Никитиному бугру, потом проверенным путем оттянула резинку и сунула руку в теплое местечко.

— Я для успокоения, — уточнила Яна приглушенным голосом.

Как-то само собой у Яны появилось новое увлечение и оно требовало ежеминутного успокоения. Она стояла совсем близко, женский запах щекотал в носу Никиты, а ее избалованная ручка чередовала массирование перегретых яичек с обжиманием набрякшего ствола. Так можно было простоять целую вечность, Никита испытывал сладость прикосновения женской руки, аромат взрослой женщины и какую-то неуловимую страсть – с ним была женщина, по собственной воле желающая совершать это неприличное, но манящее действие. Стали не важными автомобили по ту сторону вагончика, все эти покупатели с их нескончаемыми запросами и счастливыми до тошноты физиономиями. Шалунья радовалась возможности пощупать живой, крепкий член, а ее спутник – ощутить чужую руку на зудящем и взведенном орудии. И пока что эта начиненная по самое жерло пушка нещадно слюнявила трусы и мамины пальцы.

Но вот самый настойчивый автомобильный гудок игнорировать не получилось. Никита и дальше бы стоял у металлической стенки, оперевшись на нее обеими лопатками, но Яна вздрогнула, вытащила согретую руку и спешным шагом направилась к непрошенным гостям. Следом появился и Никита. Он встал возле угла и с колотящимся сердцем наблюдал за матерью – она подошла к грузовичку, уперла руки в бока и приняла самый сдержанный вид.

— Привет, красавица! – Черноволосый водитель с легким южным акцентом поприветствовал Яну и энергично выпрыгнул из кабины.

Яна отшатнулась, но кавалер ловко подхватил ее одной рукой за талию и вручил ей привезенную плитку шоколада. Он принадлежал именно к тому сорту грубых, дерзких и шумливых людей, которых в провинции называют «красавец мужчина».

— Не надо, спасибо, — женщина категорично отвергла презент и вырвалась из навязчивых объятий.

Водитель не обращал внимания на холодность Яны, он открыл борт грузовичка и выставил на землю несколько картонных ящиков:

— Огурцы десять кило, — мужчина с одышкой скидывал товар и безошибочно называл вес, — помидоры розовые – пятнадцать…

На каждое его слово Яна сосредоточенно кивала, привезенный перечень товаров требовал особого внимания, если желаешь прибыльности своему бизнесу, а обвесить торговку – то еще занятие. Яна всучила кавалеру накладную и непрошенный презент, ловко увернулась от его руки и наклонилась к стоящим у дороги ящикам.

— Вай, какая! – Водитель удостоил наклонившуюся даму своим последним комплиментом, запер борт и уже без приставаний запрыгнул в кабину.

Автомобиль тяжело стронулся и постепенно, убегая вдаль трассы, превратился в точку. Установилось неудобное молчание, Никита понимал, что этот тип каждый раз подвергает его мать навязчивому вниманию и намеревался положить этому конец в ближайший же его приезд. Однако, похвально, что мама не приняла даже безобидную шоколадку. Никита в одиночку передвинул полученные ящики и присел на порожек возле Яны, которая принялась пересматривать привезенные овощи, несколько штук с дефектами пришлось отложить в сторону – ее репутация не позволяла отвешивать покупателю порченный товар.

— Никит, — голос Яны снова обрел спокойствие.

— Что? – Паренек ответил, сидя на порожке со скрещенными ногами.

— Да, ничего. Скучно. Привыкай, торговля — дело такое, то не присядешь за весь день, то бездельем маешься.

После этих слов Яна, не распрямляя ног, передвинулась к середине и с той же тщательностью пересмотрела плоды.

— Никит, — игривость заиграла в ее голосе, — а тебе что в девчатах больше нравится? Ну, в смысле, ноги, там, грудь…

Яна подняла на сына серьезный взгляд, ничто не выдавало в ее вопросе насмешки, только реснички подрагивали от затянувшегося взгляда. Конечно, ее благосклонный тон располагал к откровенности, его распирало от желания признаться о своих перспективах секса с мамочкой лучшего друга, но это было бы слишком рискованное признание — сладость меда не оправдывала укуса пчелы. Никита стыдливо отвел глаза.

— Ой, ну такой ты у меня стеснительный, — с укором улыбнулась Яна. – В твоем возрасте мальчишки уже вовсю интересуются девчатами.

Наконец, она поднялась, встряхнула затекшие ноги и вручила сыну освободившийся картонный ящик. Без промедления Никита подскочил и занес его в дальний угол вагончика.

— Вот ты и попался! — За напускной смелостью Яна скрывала разыгравшееся волнение.

Женщина сначала игривым жестом преградила сыну путь, а потом и вовсе прижала его спиной к нагретой солнцем металлической стенке. Никита слушал ее сбивчивое дыхание, сама эта душная темнота казалась ему нереальной, мама одной рукой пыталась стащить его шорты, потом присела и довершила начатое. Послышался выдох облегчения.

— Никит, не болит больше?

— Нет, не болит, — дрожащими губами прошептал паренек, — немножко болит, чуть-чуть…

Его напряженный член раскачивался перед лицом Яны, яички слегка втянулись, а из оголенной головки бесконечной нитью спадала прозрачная паутинка.

— Никит, ты только не смотри на меня. Хорошо? – Вся напускная веселость в голосе Яны улетучилась. – Прижмись спиной к стенке и расслабься.

Яна с трудом сдерживала себя, не будь этот экземпляр так хорош, она легко бы сохраняла хладнокровие, но как же аппетитно, черт возьми, он покачивается. Да и затяжное воздержание не способствовало трезвости ума. Перед ее лицом головка раздулась до блеска, вены рельефно обвивали ствол, а мошонка существенно потяжелела. Шалунья слегка прикоснулась щекой к теплой, бархатистой плоти, она будто находила удовольствие даже в том, чтобы прикасаться носом и подбородком к мужскому половому органу. Будто эти безобидные прикосновения могли заменить желание по-настоящему вобрать в ротик этого красавца.

Чтобы окончательно не поддаться соблазну, Яна встала в полный рост, но в качестве утешительного приза позволила себе напоследок подержаться за крепкое древко. Одновременно она надвигала крайнюю плоть, а другой рукой перекатывала в ладони горячие от возбуждения яички. Яна не находила подходящих для этой ситуации слов, она просто использовала возможность насладиться без всяких оправданий перед сыном. В ее руках крупный, твердый член вздрагивал, под его кожей пробегали теплые импульсы, а притоки крови на мгновение раздували его в объеме.

Никита задышал глубоко и часто, при первых же прикосновениях он утратил способность к сопротивлению, откинулся затылком на горячий металл и желал только одного – потерять сознание, когда сперма испачкает мамины руки, чтобы не видеть всего этого позора. Внутри уже бурлило и клокотало, немыслимая сила внутри его живота требовала выхода, но останавливать мамины волшебные ручки было выше его сил. Опытная женщина будто нарочно ускоряла нежные движения, она иногда проводила указательным пальчиком по чувствительной головке, а когда пульсации стали отчетливыми, сама подставила ладошку.

— Расслабься и спускай, — шепнула Яна не своим голосом. – Но имей в виду, это было в первый и последний раз.

Сами неприличные слова из уст матери послужили спусковым механизмом, Никита дернулся и сразу обмяк – сперма единым теплым потоком хлынула наружу. Помутневшим взглядом он не мог видеть, как теплая лужица заполнила мамину ладошку, как мама ласково обтерла с головки вытекающие остатки и как на секунду задумалась, вдохнув аромат мужских выделений. Через несколько минут головокружения Никита открыл глаза и долго не шевелился, его шорты были заботливо заправлены на свое место, а мама возле входа в вагончик мыла руки из пластиковой бутылки.

Холодок между родителями начал тревожить Никиту, за всю дорогу они не обмолвились ни словом, будто оба испытывали друг друга на твердость. И это уже был второй день их разлада, а такой затяжной ссоры он не мог припомнить за всю жизнь. Когда машина подкатила к одинокому вагончику посреди разделенных дорогой полей, солнце еще не показалось из-за горизонта, лишь предрассветные голубые сумерки окутывали местность. Никита выбрался с заднего сидения, Яна, демонстрируя свое отношение, хлопнула передней дверцей Акцента и отец укатил по пустой дороге в город.

Сегодня Никита не спешил геройствовать, он позволил матери самой справиться с непослушным козырьком, лишь придержал его на вытянутых руках, чтобы Яна зафиксировала упор. Оба они еще постояли настороженно, но крюк угрожающе заскрипел и начал скользить. Пришлось еще раз приподнять ставню и повторно укрепить шаткую конструкцию.

— Сам видишь, — Яна часто дышала после борьбы с металлическим навесом, — с ним даже мне не так просто справиться.

Женщина взглянула на дорогу, потом задумчиво уперла руки в бока и не спеша последовала за сыном – ежедневная разгрузка вагончика считалась для нее неизбежной тяжелой обязанностью, в которой без молодого мужчины не обойтись. И в это утро Яна была непривычно молчаливой, скорее всего, ссора с мужем играла в этом не последнюю роль. Она лишь коротко кивала подъезжающим коллегам в знак приветствия и почти не обращала внимание на сына, отчего новый скучный день казался ему еще скучнее. Никита не требовал к себе внимания, пока мать была занята сортировкой товара, он присел на порожек, откинулся затылком на металлический край проема и предался своим размышлениям.

Вчерашнее событие требовало тщательного осмысления. Для Никиты это было почти потрясение – после возвращения с работы он, согласно договоренности, явился домой к своему другу, но ожидаемое рандеву на троих внезапно отменилось. Приятель сказал, что мама сегодня не расположена к свиданиям, но сам-то он выглянул из-за двери по пояс раздетый. Эта неопределенность терзала Никиту. Одно дело, если дама перенесла их свидание по какой-то веской причине, а совсем другое – если его участие было для нее нежелательным. Тогда все пропало, не видать ему секса со взрослой женщиной. Никита от злости стукнул кулаком треснутую деревяшку в полу вагончика. Как бы то ни было, он не стал сжигать мосты, просто вернулся домой и в глубине души надеялся на скорую встречу, хоть его доверие к россказням друга поубавилось.

Никита стряхнул задумчивость лишь, когда возле соседнего прилавка собралась сутолока. Легковушка остановилась у деревянного прилавка, вся семья высыпала и облепила стойку с фруктами. У соседки в зеленой футболке намечался прибыльный день. Неожиданно для всех Яна начала громко расхваливать и свой товар, когда отпускники обратили внимание, ее уже было не остановить. Она откровенно кокетничала с отцом семейства, не обращая внимания ни на его супругу, ни на рассерженную конкурентку. Яна даже использовала свое преимущество – она нарочно наклонялась над ящиками и позволяла грудям тяжело повисать под свободной маечкой. Наконец, она нагрузила заезжим покупателям полные пакеты, она не щадила их кошелька, пользуясь своим влиянием на состоятельного отца семейства. Сутолока утихла, дверцы автомобиля одновременно захлопнулись и дорога снова опустела, оставив соперниц на расстоянии взгляда.

— Как я все провернула! Ты видел? Они выручку оставили конскую! Мать-то у тебя еще ого-го! – Яна с довольным видом отряхнула ладони о миниатюрные шортики.

По крайней мере, Никита отметил для себя улучшение маминого настроения, хоть манера ее работы и не была похвальной в его глазах.

— Покурить бы сейчас, — мечтательно произнесла Яна.

— Мам, — с укором в голосе ответил Никита, — ты же бросила, имей силу воли.

— Да, есть у меня сила воли, — Яна осмотрелась и присела на порожек, сдвинув сына своим задом. – Мне просто надо успокоиться. Слышишь, что я говорю? Ус-по-ко-ить-ся.

Никита сначала нахмурил брови, но мать притянула пустой картонный ящик и поставила его сыну на колени кверху дном. Недогадливый паренек понял замысел матери, лишь когда ее рука уже забралась под ящик и мягко обхватила его вялый орган.

— Ты же не хочешь, чтобы мать нервничала? – Яна в упор посмотрела на сына, не прекращая шевелений под коробкой.

Через ткань она левой рукой промяла причинное место и смотрела на дорогу с таким скучающим видом, будто происходящее не касалось ее, будто рука сама творила неприличности с молодым и отзывчивым фаллосом.

— Быстро у тебя встает, — шепнула Яна, не поворачивая головы.

Она сжимала затвердевший бугор и если бы позволяли обстоятельства, то попробовала бы подсунуть руку под мальчишеские трусы. Никита уже привык к частым ощупываниям в области паха, он воспринимал эту приятную процедуру как неотъемлемую часть своей новой работы. В его понимании этим укрепилась очередная ступенька доверия с мамой, где уже можно было не скрывать от нее эрекцию, но еще опасно было признаться в предстоящей связи со взрослой женщиной. Никита с трудом мог заподозрить также и мамину потребность, наоборот, он был уверен, что ее ласка служит исключительно благодарностью за его тяжелый труд.

Если она и впредь будет сама обеспечивать его оргазм ручными манипуляциями, то Никита готов трудиться хоть круглосуточно, ведь это так любезно с ее стороны. Есть матери, которые вообще позволяют сыновьям иметь себя в любой позе, бывают полные ханжи, а у него мама — золотая середина. Если бы от массажа член не напитывал трусы выделениями, можно было бы наслаждаться ее рукой вечно. Удивительно, кругом стоят люди, кто-то из них останавливает на нем непонимающий взгляд, а Никита так открыто получает сексуальное наслаждение. Но всему хорошему суждено когда-то закончиться, Яна сдвинула ящик на сына, пружинисто поднялась на ноги и лично встретила подъехавший грузовичок.

— Артур, здравствуй, — Торговка первой приветствовала водителя, когда он выпрыгнул из кабины.

— Здравствуй, моя хорошая! Здравствуй, Яночка! Как твое настроение? – Южный акцент придавал словам еще большей любезности.

Женщина кокетливо отмахнулась, сегодня Артур вел себя сдержанно и можно было не напускать на себя излишнюю холодность. Водитель, насвистывая, с грохотом открыл борт грузовика и принялся составлять привезенные ящики на обочину. Яна помогала ему, она брала самые легкие коробки и опускала их на землю. Вдруг, улучшив момент, когда женщина еще не распрямилась, Артур хлестко отвесил шлепок по ее мягкому месту.

— Прости, не удержался! Попа как орех, клянусь!

Яна отшатнулась, она не хотела выдать лицом своих эмоций, чего бы они ни выражали – досаду или, наоборот, удовольствие. Однако, шлепок оставил на ее попе приятное тепло.

— Ян, — кавалер неожиданно притянул Яну за руку, — я не понимаю, чего ты ломаешься. Я к тебе и так, и эдак. Тебе жалко что ли для меня?

Женщина тщетно попыталась вырваться.

— Да не дергайся ты! И мальчишку своего успокой!

Никита уже подскочил и яростно дышал, глядя на обидчика с поднятыми к лицу кулаками.

— Яна, я же добра тебе желаю, — продолжил Артур совершенно невозмутимо, — знаю я, что у вас там с администрацией происходит. Серьезные дела, между прочим.

Артур отпустил ее руку, но заинтересованная женщина и не подумала отходить.

— У меня там связи есть, поэтому знаю о вашей проблеме. Если ты хочешь, я могу дела порешать. Клянусь, оставят ваш рынок в покое.

Южный акцент делал слова гораздо убедительнее, Яна задумчиво смотрела вдаль мимо Артура:

— Я подумаю, — тихо ответила она, — правда, я подумаю.

Довольный собой, Артур закрыл борт грузовика, впрыгнул в кабину и после приветственного гудка развернул машину. Все глаза торговок были направлены на Яну, но та лишь махнула рукой и скрылась в темноте вагончика. Привычка храбриться после драки, задним числом выказывать необычайное присутствие духа, придавала Никите избыточную энергию, он грозно посмотрел вслед убегающему грузовику и принялся передвигать с дороги тяжелые ящики. Уже через минуту Яна выпорхнула из своего вагончика и легкой походкой направилась к ближайшей конкурентке.

— Люсь, как бизнес сегодня? – Вызывающим голосом спросила Яна.

— Если бы ты не увела моих первых покупателей, было бы еще лучше, — ответила женщина в зеленой футболке. – А младший-то у тебя пашет как папа карло.

Обе женщины не отводили взгляда от Никиты, который стащил с себя майку и, слегка вспотевший, перетаскивал картонные ящики с обочины под навес вагончика. Время от времени он взмахом головы убирал с глаз длинную по моде челку.

— Разгонит нас к хренам администрация, как пить дать разгонит, — пессимистично заключила торговка. – Ума не приложу, куда мне деваться, хоть на панель выходи.

— С чего ты взяла, что разгонит? Ты уже видела протокол заседания? – Голос Яны излучал необъяснимое спокойствие.

— Не видела я никакого протокола, но жопой чую, — дамочка с самодовольной ухмылочкой похлопала себя по ягодицам, — а она меня еще никогда не обманывала и без куска хлеба не оставит.

Женщина с улыбкой смотрела на работающего паренька, она затянулась тонкой сигаретой и вынесла вердикт:

— Какой-то он у тебя малахольный. Старший ведь и девок исподтишка щупал, и работал как следует. Не будет с Никитки толку, свою младшую я бы за него не отдала.

— Не болтай, нормальный он пацан. – Урезонила коллегу Яна. – У меня тут мысль есть, возможно, получится сохранить нашу точку…

С этими словами Яна неопределенно покрутила в воздухе ладонью и направилась в свои владения, где можно было спрятаться от обжигающих лучей солнца. Тревожность за бизнес в последние дни не отпускала ее, а теперь еще нелицеприятный отзыв о младшем сыне засел в ее голове. Никита к этому времени сдвинул товар и присел возле матери осматривать привезенные плоды и перекладывать их на витрину. Внезапно Яна наклонилась и рука паренька вскользь прикоснулась к ее опустившейся груди. Никита ойкнул и застенчиво отдернул руку. Раздражение Яны буквально хватило через край — одна дура говорит глупости о ее сыне, а тот их подтверждает своими поступками.

— Если ты будешь такой трусливый, ты никогда себе не найдешь невесту, — с укором произнесла Яна, не прекращая работы. – Девочки любят смелых! Ты вообще когда-нибудь прикасался к женской груди?

Никита молча покрутил головой, это был самый подходящий момент поделиться с матерью о своих планах относительно взрослой женщины, но страх пока останавливал его. Он поправил длинную челку и вернулся к своей работе, уперев взгляд вниз.

— Если ты думаешь, что я не знаю, как ты подглядывал за мной, то ты ошибаешься! – Яна игриво щелкнула сына по носу. – Признайся, подглядывал же? Ладно, что с тобой поделаешь, пойдем со мной.

Женщина поднялась, деловито поправила свои груди под маечкой и, подталкивая раздетого по пояс сына, вошла следом в душный вагончик.

— Ну, что стоишь? Потрогай, если хочешь. – Яна расправила плечи и смотрела на сына совершенно спокойно. – Только через майку разрешаю трогать, а в будущем так не пугайся случайных прикосновений, особенно при Люське.

Никита не решался, несмотря на всю ее благосклонность, Яна не воспринималась как сексуальный объект даже на толику того, что перепадало маме его друга – эту белокурую вертихвостку он с удовольствием представлял себе раздетой в разных позах, жаждал ощупать ее тело и даже прикоснуться к ней губами. Но мамин взгляд сейчас был таким обыкновенным, казалось, что даже прикосновение к ее груди носит исключительно обучающий характер и не может принести сексуального возбуждения. Послушно Никита положил дрожащие ладони на мамины груди и замер, зажмурив глаза. Мягкие и теплые выпуклости увлекали его, но новизна обстановки еще не позволяла расслабиться, чтобы хорошенько их размять. Паренек сто раз представлял себе, как сожмет сиськи другой женщины, будет нахально их мять и сжимать пальцами тверденькие соски, но сейчас его рвение не разгорелось – к чему тратить свой пыл на советчицу, если скоро представится возможность провести время с настоящей любовницей?

— Никит, ты хоть чувствуешь что-нибудь?

Пассивность сына лишь подтверждала слова Люси и это тревожило мать, сама она, конечно, женщина не молодая, но ее выпуклости еще должны взволновать молодого парня.

— Потрогал? В следующий раз веди себя как взрослый, если уж и прикоснешься ко мне нечаянно, не нужно так дергаться. Хорошо? – Яна потрепала сына по волосам, оттянула лямки маечки, чтобы поправить груди и не совсем довольная своим обучением вышла на улицу.

Приближался вечер, солнце медленно опускалось, в нежарком его свете тени овощных баррикад вытянулись на поле, торговки одна за другой разъезжались со своих насиженных мест. Дневная выручка радовала, но близкая перспектива потерять хлебное место на каждую из них накладывала свой отпечаток. Яна вышла на дорогу и всмотрелась в даль – Акцент мужа все не появлялся. Она заранее принялась загружать ящики в вагончик, выбирала поначалу полупустые, чтобы до приезда мужа остались товары для запоздалых отпускников. Наконец, она не выдержала, достала телефон и, не сводя глаз с теряющейся в сумерках дороги, попыталась дозвониться, но длинные гудки оставались без ответа.

— Ты представляешь, — женщина адресовала слова сыну, — этот паразит трубку не берет. Нам что, до утра здесь куковать? Еще полчаса подождем и будем попутку ловить.

Яна прихватила ящик и вдвоем с Никитой они занесли оставшиеся овощи внутрь. Она даже опустила тяжелую ставню, но машина все не появлялась. В сумерках уже невозможно было разглядеть горизонт, только свет фар предвещал появление машин.

— Ну, я ему устрою дома! – Злобно прошипела Яна.

Она надеялась, что сегодняшний вечер будет для них примирительным, что муж одумается, а он даже не приехал забрать их с трассы, а такое с ним случилось впервые.

— Иди сюда! – Яна позвала сына.

Она впустила его первым в темноту вагончика, заставила присесть на край уставленных друг на друга ящиков и знакомым движением оттянула резинку шортов.

— Никит, ну помогай, чего ты как неживой!

— Да, я живой, просто…

— Что просто?! – Вспыхнула Яна, — этого дурака можно тут всю ночь прождать.

В темноте Яна высвободила мягкий еще пенис, присела на корточки и обхватила его обеими руками. Какой-то демон злорадства владел ей – супруг так подло поступил с ней и за это она тоже сделает что-нибудь скверное. Яна прикоснулась губами к толстеющему кончику, но вдруг поднялась и отстранилась от паренька. В темноте она обшарила руками вокруг, нащупала полторашку с остатками воды и неаккуратно плеснула на твердеющий орган.

— В следующий раз сам его подмывай, — буркнула женщина.

Никита не шевелился, вода стекала с его члена, намочила ноги и приспущенные шорты, но спорить с взбудораженной матерью было чревато. Похоже, его сокровенным планам было суждено сбыться раньше времени и совершенно с другой женщиной. Он уже не думал о возможном появлении отца – само предвкушение поцелуя удерживало его от здравых, а потому невыгодных размышлений. И предчувствие его не подвело – Яна действительно присела перед ним, одними только губами втянула чувствительную головку, а ладонями подтянула его за бедра. Это ощущение было несравненно богаче – теплые, влажные губы даже после ее ласковых рук казались волшебным местом для его неискушенного петушка. В тишине и непроглядной тьме голова взрослой женщины размеренно раскачивалась перед его животом, спадающие рыжие локоны приятно прикасались к распаленной коже, а ротик доставлял самое сладкое из всех наслаждений на земле.

— Скажи, когда будешь кончать, — Яна с хлюпаньем выпустила член изо рта, — главное, чтобы сперма мне в рот не попала. Хорошо?

Она не дожидалась ответа, мягко всосала член и силой обеих щек создала вакуум такой силы, что Никита выгнул спину от острых ощущений. Как голодный птенец, Яна почти на полную длину заглатывала член, ее носик прикасался к безволосому лобку сына, а в горле хрипело сбивчивое дыхание. После такого фокуса она ненадолго выпускала угощение, восстанавливала дыхание и жадно чмокала головку.

— Ох, ох, ох, — отвечал паренек вздохами на сексуальное мычание скрытой во тьме любовницы.

Никита будто разделял мысленно воздействие губ на эрогенные зоны и движение женской головы, он в полной темноте наслаждался даже прикосновением тонких волос к своей коже, хотелось обеими руками обхватить эту голову и самому задавать ритм. Порой он желал прижать ее лоб к своему животу, чтобы протолкнуть член в самую глубину. Хотелось запихнуть головку в глотку и оставить там дольше, чем мама способна была задерживать дыхание. В эти секунды для него уже ничего не существовало: ни чувства времени, ни опасности появления отца, ни всего мира вокруг их вагончика. Спазмы внизу живота уже слились в единый мощный поток, сама его мальчишечья воля не способна была совладать с этой стихийной силой.

Никита не мог говорить, он ловил воздух сухими губами и почти в отчаянии пытался высвободиться из сладкого плена, но губы как будто не выпускали его. Он уже ощущал, как семя мчится наружу, приятно раздражая тело пениса, Никита обеими руками отталкивал женскую голову и, наконец, Яна поддалась. Струя спермы хлынула в темноту, Никита сдавленно застонал, остатки его сознания понимали, что ему удалось выполнить главную задачу – в последний момент вырвать член из материнских губ.

— Ты чего плюешься? – Тихо и обидчиво произнесла Яна. – Я же попросила предупредить, когда соберешься спускать. Всю щеку мне вымазал.

Никита не отвечал, он еще не пришел в себя и мысленно готовился к неприятному разговору. Объяснять матери, что он пытался, но не сумел вырваться было бы для мамы слабым утешением. Она сделала для него такой сюрприз, а он так ее омерзительно отблагодарил. Вдруг резкий свет фар ворвался в вагончик и он стал спасительным для испытавшего оргазм мальчишки, Яна вытерла обратной стороной ладони губы и первой вышла к мужу. Следом появился в свете фар обескураженный Никита, он молча влез на заднее сиденье Акцента и виновато притих.

— Это было в последний раз, — шепнула Яна уже в машине.

Отец молчал, он не оправдывался, лишь сказал жене сухим тоном, что его опоздание было вынужденным.

— А я сегодня отсосала! – Вдруг заявила Яна и горделиво подняла подбородок, вызывая колкими словами ревность.

Никита вжался в спинку, все происходящее казалось ему ужасным сном.

— Да что ты говоришь! – Съехидничал отец. – И кому? Артуру что ли за лишний ящик огурцов?

— А может и Артурчику, — не уступала Яна, — ты же не хочешь со мной спать.

Вдруг Яна громко расхохоталась, она истерично и надрывисто смеялась, а потом постепенно стихла. Уже притихшая, она поджала коленки, печально уперла подбородок и смотрела вперед, где свет фар набегал на извилистую ленту асфальта.

Мамино утреннее молчание можно было расценивать как угодно, но Никита был склонен винить себя. Вчера она совершила для него нечто пикантное на грани приличия, а он не сумел найти в себе силы — вместо благодарности облил ее лицо спущенкой. Хуже было бы спустить ей прямо в рот, об этом он старался не думать, ведь такой обиды мама бы не перенесла. Да что там, такой мерзости он не собирался сотворить даже с ненасытной мамочкой своего товарища. По рассказам, она, конечно, любит взять в рот и Никита это с в красках себе воображал, но вот так плевком спермы ее унизить было бы верхом неблагодарности. К сожалению, вчера он упустил свой второй шанс встретиться со взрослой женщиной, но виноват был отец со своим опозданием.

Все утро Никита поглядывал на мать, она не улыбалась и почти не разговаривала. Несколько раз он пытался заговорить первым, но без должной поддержки диалоги быстро затухали. Лучше всего, — думал Никита, — убедить маму еще раз повторить вчерашний минет и на этот раз выдержать все накаты, чтобы в финале опорожнить яички в сторону. Это было бы лучшим доказательством его раскаяния. Тут еще Люся увела солидного покупателя, она коварно переманила его и так откровенно играла глазками, что мужчина с пивным животом оставил ей всю сдачу. Это обстоятельство нисколько не способствовало настроению Яны.

— Посиди здесь, — холодным голосом попросила Яна и перебежала дорогу.

Она присела на корточках возле пышнотелой Жанны прямо под открытым солнцем.

— Ну, что сказать, — Жанна говорила медленно и важно, — вывесили в администрации протокол заседания, разгоняют нас.

— Жан, ну час от часу не легче.

— Да, да, Яночка, я тебя предупреждала, тю-тю твой вагончик. Так и написано: в течение месяца ликвидировать стихийный рынок на трассе N-N.

Обе женщины огорченно выдохнули и замолчали. Они с любопытством проследили, как Никита подошел к соседке в зеленой футболке. Отсюда невозможно было расслышать слов, но и увиденного хватало, чтобы понять смысл ее действий. Люся откровенно кокетничала с пареньком, она угостила его с прилавка, что-то выспрашивала и принимала перед ним такие завлекающие позы, что счесть ее сигнал двусмысленным было просто невозможно — всем было хорошо известно, что сжимать перед мужчинами коленки было не в ее правилах. Никиту спас неожиданный приезд тонированного автомобиля, Люся тотчас выпроводила мальчишку и торопливо запрыгнула в машину.

— Муж еёный? – Высказала догадку Жанна. – Уж больно часто приезжает и, главное, не выходит из машины никогда. Хоть бы посмотреть на него.

Яна тактично промолчала, она уже давно догадалась, что на дороге Люся торгует не только фруктами. Да, она не особенно и скрывалась, просто совмещала приятное с полезным, а заработанные деньги складывала в общую кассу. По наблюдению Яны, если ее легкомысленная коллега забиралась на заднее сидение, то сеанс проходил дольше, а если на переднее – ограничивалась минетом. Вот такая разносторонне экономически развитая и привлекательная женщина была Людмила.

Постоянные покупатели были и у Яны, но они не могли рассчитывать на такую же щедрость в обслуживании. Когда очередной подъехавший автомобиль посигналил, Яна поднялась и торопливым шагом вернулась к своей точке. Она с любезнейшей улыбкой встретила клиента, самым скрупулезным образом выбрала лучшие плоды без дефектов, не забывая баловать мужчину легкомысленными позами. В ее арсенале их было не много: низкие наклоны, которые с одной стороны позволяют мимолетно увидеть повисшие в вырезе майки титьки, а с обратной – оттопыренную попку в коротких шортах. Яна в лучшем виде обслужила своего покупателя, повертевшись в глубоком наклоне перед ящиками, нагрузила его руки пакетами, а выручку для окончательного впечатления спрятала под декольте.

— Пойдем за вагончик, мне успокоиться надо, — шепнула Яна сыну, как только клиент покинул ее.

Никита с радостью направился в назначенное место, мама уже улыбалась, а значит, с ней можно будет и посекретничать, а это давно назрело в его планах. После заигрывания с покупателем Яна действительно нуждалась в успокоении, за вагончиком она тоже прижалась спиной к нагретой рифленой стенке и без прелюдии просунула руку под резинку Никитиных штанов, прибор был уже в полной боевой готовности. Из женской груди вырвался тихий возглас недоверчивого удивления, но открытие не сулило ничего хорошего, если источником мальчишеского возбуждения послужила эффектная вертихвостка Люся. Еще не хватало, чтобы он влюбился в натуральную придорожную проститутку.

— Мам, мне надо тебе кое-что рассказать, — с хрипотцой в голосе произнес блаженствующий паренек.

— Рассказывай, я слушаю, — глядя в бескрайнюю даль полей, ответила женщина.

— Как ты думаешь, — Никита стал смелее под влиянием маминой руки, — это нормально, если парень моего возраста будет заниматься сексом со взрослой женщиной?

Яна от удивления беззвучно шевелила губами, она не могла решить, кого он подразумевает, пышногрудую Люську или ее, свою мать.

— А что ты имеешь в виду? — Уточнила мать. – Взрослая женщина своим ротиком поможет парню скинуть напряжение, чтобы он меньше занимался онанизмом? Или между ними что-то более откровенное?

Яна не поворачивалась, она уже не могла с былой легкостью смотреть на лицо застенчивого мальчишки, крепкий член в ее руке от волнообразных сжиманий заметно пульсировал и наливался объемом. Как ни желал Никита получить ясный ответ, но подступающий оргазм и спазмы в животе заставили его замолчать. Благо, опытная мамочка догадалась стащить с него шорты, не то выплеснувшаяся молофья густо залила бы его трусы. Пока Никита стоял в оцепенении, бессильно склонив голову, женщина нежно сдоила прибор, обтерла пальцами сопливую головку, заправила его штаны и первой вернулась на рабочее место.

Бывает, на рынке целые часы проходят в тупом бездействии и молчании. Даже отъявленные сплетницы умолкают, сидят в одном положении, погруженные в свои мысли. Рыжеволосая Яна, румяная толстушка Жанна, ветреная Люся и все остальные представители торгового сословия на придорожном стихийном рынке часами ждут своего покупателя под палящим солнцем. Для Никиты это дремотное бездействие стало наградой, опустошенный ниже пояса, он присел в теньке и бессмысленно смотрел на трассу, ни одной мысли не осталось в его очищенном сознании, ни один вопрос не волновал его, только какая-то смутная вина перед мамочкой внушала немного стыда. Но его совесть была не так назойлива, чтобы испортить полуденный отдых.

Несколько раз Яна лениво поднималась, издали завидев подъезжающие автомобили. С блистательной улыбкой она встречала отпускников, по высшему классу обслуживала их запросы и желала доброго пути, а в моменты затишья присаживалась на порожек и с тревогой смотрела на неподвижного сына. Она уже не просила его убирать опустевшие ящики, только одно сомнение роилось в ее голове: что имел в виду Никитка? Он хотел получить ее благословение поддаться чарам Люсьен или просто сомневался в правильности ее собственных поступков? И она нашла способ, как можно проверить свою догадку.

— Никит, убери лишние ящики пожалуйста, — мягко попросила Яна.

Паренек нехотя поднялся, потянулся вверх обеими руками с глубоким зевком и растеряно улыбнулся. Он собрал с земли ящики и просунулся с ними в вагончик.

— Никит, — уже в темноте склада Яна остановила сына, — ты не обиделся на меня?

— Нет, — удивленно ответил паренек.

В своем расслабленном состоянии он уже не жаждал получить от матери окончательный ответ, для этого еще найдется подходящее время, а друган еще подождет со своей распутной мамашей.

— Никит, хочешь потрогать меня, пока никто не видит? — Тихо спросила Яна. – Ты лучше меня потрогай, только с Люськой не связывайся. Хорошо?

Слова матери были не совсем понятны Никите, но предложение упускать было нельзя. На этот раз он гораздо смелее приложил ладони к ее пышному бюсту, почувствовал сквозь ткань затвердевшие соски и принялся обшаривать обе груди, взвешивать их ладонями и придавливать их друг к другу, наблюдая за ложбинкой над декольте.

— Никит, — Яна перешла на таинственный шепот, — если хочется, ты и попу мою потрогай…через одежду…

Новое разрешение снова ввело мальчишку в ступор, он растеряно смотрел на ласковое материнское лицо, пока она сама не переложила его ладони себе на задницу.

— Что тебе больше нравится у девушек, попа или грудь?

— Попа, — нерешительно ответил паренек.

— Никит, — в голосе женщины послышалась мольба, — не нужно тебе с взрослой женщиной связываться. Молодой ты еще, неприятности только получишь.

Яна обняла повзрослевшего сына, она чувствовала его руки на своих выпуклостях и это ощущение доставляло пикантное удовольствие. Если она заменит ему самым безобидным способом мечты о потаскухе Люське, то можно потерпеть его неумелые ласки. Яна высвободилась из объятий, развернулась и игриво оттопырила широкую попку, чтобы поймать между ягодиц образовавшийся у сына бугор. Она прижалась к сыну и начала игриво вращать задом.

— Тебе нравятся мои мягкие половинки? Ну, погладь, чего ты боишься! Пока мы в одежде, это не считается предосудительным.

Никита поймал обеими ладонями мамин роскошный зад и крепко держал, пока ягодицы терлись о его возбухающий бугор. Вдруг непозволительная мысль посетила его голову, Никита согнул ноги в коленях и начал тыкаться ниже, тогда Яна вывернулась и отступила на несколько шагов. Она ничего не сказала, просто с улыбкой заигравшейся девчонки смотрела на безобразника. Слишком чувствительно торчащий кол надавил на ее сочащуюся вульву. Яна осторожно выглянула из двери вагончика на улицу и снова повернулась к разыгравшемуся сыну:

— Никит, — заговорщическим тоном шепнула она, — бери бутылку и сбегай за вагончик.

Она жестом показала движения возле своего паха и воодушевленный мальчишка отыскал начатую бутылку, схватил ее и рванул исполнять мамино пожелание. Запас питьевой воды больше не имел для него значения. Яна ждала. Она уперлась спиной в стенку и обеими ногами соскользила вперед, делая глубокие вдохи, чтобы унять сердцебиение. Мысли кружились в ее голове, сегодня даже полутьма не скроет их друг от друга, на улице бойко идет торговля и в любую секунду могут их обнаружить, но желание настолько сильно обуяло ее, что сопротивляться ему уже было невозможно. Само нечеловеческой силы возбуждение сконцентрировалось и отстукивало в ее висках, а удовлетворение было так близко – стоило только допустить маленькое безумие. Ее колебания прервал Никита, войдя в темноту вагончика с улицы, он еще плохо мог различать силуэты, бросил опустевшую бутылку и устроился на пустых ящиках. На этот раз он сам оттянул свои промокшие шорты и выпустил помытый орган. Такая картина сломила последние остатки здравомыслия, Яна приблизилась к сыну, улыбнулась его взбудораженному взгляду и с кокетливыми извиваниями опустилась на корточки.

— Поцеловать тебе его? – Яна подняла лицо. – Тебе же вчера понравилось?

— Да, да, очень! Очень понравилось! – От восторга паренек чуть не перешел на крик.

Тогда Яна облизнулась, прикоснулась носом к торчащему кончику и одним движением вобрала сливовидную головку в рот. В самое короткое время Никита растерял весь ресурс сдержанности, что получил после первой разрядки; он дал волю рукам и те нахально обхватили женскую голову. Реакция последовала незамедлительно:

— Никит, можно слегка давить, — женщина сопела, раздувая ноздри, — только ты закрой глаза, не хочу, чтобы ты на меня смотрел.

Она настойчивым взглядом снизу смотрела на сына и не приступила к делу, пока он не зажмурился. Яна снова заглотила мужскую плоть и к поступательным движениям добавила вращение головы, слюна хлюпала при движении поршня между ее губ, она сбегала по подбородку и капала на грудь вспененной лавой. Яна изнывала, она сладко мычала с зажатым ртом, а мужские ладони на голове усиливали ее возбуждение многократно. От избытка чувственности она одной рукой нащупала свою грудь и принялась ласкать ее через майку. Чувствительные соски приятно отзывались на прикосновения, а натянувшаяся ткань шортиков стимулировала ненасытную промежность. Яна целиком отдалась своему наслаждению, оно подобно стихии накрыло женщину и уносило в темную глубину океана. Если бы кто-нибудь подсел сзади и вместо нее поласкал ее груди, это сразу бы привело к мощнейшему оргазму, Яна неуклюже задрала майку и прикоснулась к своим оголенным грудям.

— Никит, — женщина задыхалась от возбуждения, — сдвинь пальцы к затылку пожалуйста. Да, так, а теперь нежно дави, я люблю, когда меня…

Остатки здравомыслия не позволяли сказать сыну всего, что ей хотелось, но Никита и сам догадался, что любит его мама — чтобы ее натягивали. Паренек представил на ее месте маму своего друга, будто это ее пышные белые локоны прикасаются к его паху и тогда он исполнил желание своей любовницы – напряг руки и буквально притянул голову на свой член. Мальчишка по своему желанию натягивал ротик на ствол и освобождал его, он добивался глубокого погружения и чувствовал горячее дыхание носа на своем лобке. Оставалось только выполнить данное себе обещание – вовремя отпустить любовницу, чтобы в последний момент испустить струю спермы в сторону.

Возможно, Яна пыталась что-то сказать – хрипы в ее горле становились громче, но она не предприняла ни одной попытки оттолкнуть сына. Она позволяла ему трахать себя в рот и одно это обстоятельство привело ее к оргазму. Яна крупно вздрогнула, зажмурилась и из последних сил пыталась совладать с нечеловеческой мощью наслаждения. Когда Никита давал ей короткую передышку, отпуская голову и удерживая слюнявый член возле губ, Яна глубоко дышала, она открытым ртом ловила воздух и рисковала в любую секунду снова подавиться эрогированным кляпом. Но сил сопротивляться больше не оставалось, она с трудом удерживалась на корточках, от оргазма мускулы обмякли, остаточные импульсы дрожи еще пробегали по телу, а мальчишка трахал уже расслабленные, несжимающие губы. Разомлевшая Яна просто оставила сыну свой рот для развлечения.

Как бы ни велико было его желание кончить в сторону, но женские стоны так возбуждали, что лишать себя удовольствия было выше его сил. Вынуть член и испустить семя, сдавливая ствол грубой рукой, было бы немыслимо и потому Никита как мог оттягивал этот момент. Он скользил напряженным членом в колечке губ, подтягивал податливое, несопротивляющееся тело и, когда откладывать сладкий момент было невозможно, допустил полнейшую безответственность — расслабился. Теплый поток хлынул, сладко щекоча чувствительное тело пениса, Никита старался в эту волшебную секунду не омрачать себе удовольствие и лишь с последними слабыми залпами ясно ощутил, куда те отправляются. Самое худшее случилось – вся сперма без остатка оказалась у мамы во рту. От ужаса Никита сжал веки и откинул затылок. Это было даже хуже, чем испачкать ее щеку. Он услышал шелест одежды, мама поднялась на слабые ноги, а потом раздалось звучное сглатывание с аппетитным вздохом.

— Вот это ты меня накормил, — не без веселья в голосе произнесла Яна. – Но это в последний раз. Договорились?

Женщина рассмеялась и по-доброму прижала повинную голову сына к своей теплой обнаженной груди. Если порция спермы действительно подпитывает ее организм, то можно быть уверенным, что подолгу голодать ей здесь не придется. Когда Яна вышла из темного вагончика, ее соседки уже неспешно собирали свои товары, в нежарком свете заходящего солнца они захлопнули свои зонтики и копошились с непроданными фруктами. Яна выбрала самое привлекательно яблоко с прилавка, с аппетитом откусила красный бок и присела на краешек порога. Ее будто подменили, сама она похорошела, глаза ее блестели задорным огоньком, а щеки зарумянились. Только скрученная лямка белой маечки могла выдать наблюдательному глазу маленькую женскую тайну. Сердечными наклонами Яна прощалась с каждой отбывающей подругой, порой она даже махала им поднятой рукой.

Только Никита осторожничал, он тревожно наблюдал и боялся первым начинать разговор — мама имела право на обиду, ведь испытать такое унижение, тем более от родного сына выпадает на долю далеко не каждой женщины. Однако, если он и позволил себе лишнего – а спустить молофью кому-то в рот было не очень вежливо – Яна очень искусно скрывала свою обиду. Постепенно трасса опустела, Яна с выражением довольства смотрела на дорогу и, когда увидела подъезжающий Акцент, энергично подскочила и принялась небрежно закидывать ящики в контейнер. Уже в машине Никита с заднего сидения увидел ее преображение, мама обняла отца за шею, выставила губы, но в последний момент отказалась от поцелуя.

— Дорогой, — загадочным тоном произнесла шалунья, — я так по тебе соскучилась! Давай сегодня устроим романтик в ванной?

Никита с удовольствием наблюдал за помирившимися родителями. Немногословный отец ничего не ответил, но польщенную улыбку невозможно было скрыть на его смягчившемся лице.

В предрассветных сумерках Яна и Никита шли по пустынной дороге. Рокот первого маршрутного автобуса уже растворился вдали, насколько хватало взгляда, шоссе было пусто в обе стороны и потому Яна держалась середины полосы. Идти по сухому асфальту было гораздо легче, чем по пыльной обочине. Сегодня утром она сама не стала будить мужа и даже нарочно отключила его будильник, хоть сама уснула только под утро. Прошедшая ночь случилась по-настоящему примирительной и Никита сквозь сон слышал доносящиеся из родительской спальни стоны и сдавленные крики. В дуэте преобладал голос матери, но и отец вносил свою лепту басистыми рыками.

Оба – и Яна, и Никита – были сейчас просто по-человечески счастливы за себя, друг за друга, за их общую семью. Женщина подхватила руку сына и они пошли как лучшие друзья, не отпуская друг друга. Никогда еще между ними не складывалось таких доверительных отношений, Никита очень ценил подаренный матерью сексуальный опыт, в его предстоящей истории это, конечно, пригодится. Часто он смаковал в фантазии то сладкое ощущение, когда подвижная женская голова со спадающими локонами прижимается к паху и замирает, губы сжимают пенис у самого основания, а спазмы в глотке выталкивают залупу. Такое сделает не каждая мать, — думал Никита, — и нужно быть благодарным за полученный опыт.

— Никит, — женщина не выпускала руки сына и не сбавляла шаг, — больше ничего такого у нас не будет.

Яна будто разгадала мысли сына. Никита не спорил, для него гораздо важнее было их семейное счастье, лучше пусть мамочка каждую ночь стонет в постели отца, а для него она и так сделала очень много. Тем более, скоро – со дня на день – начнется новый этап в его мальчишеской жизни и другая опытная женщина скрасит его, а мама в этом только мешала бы.

— Что было, то было, — Яна утешала вслух сама себя, — я, конечно, дала слабину, но минет ведь сам по себе не так уж и страшен…это как массаж.

— Нет, совсем не страшен, — Никита согласился, неприятно поежившись от воспоминания о допущенной слабости в виде эякуляции в ее ротик.

— Я тоже так думаю. Ты больше ко мне с этим не подходи, нам больше не нужно делать глупости. Никит, и к Люсе ты не приближайся. Ладно?

Голос матери был таким трогательным, что паренек соглашался оптом со всеми ее просьбами; эффектная Люся мало его интересовала, но, если для матери это важно, он даже близко не подойдет к ее фруктовому лотку.

— Если хочешь, мы тебе помоложе найдем девушку, — Яна повернулась и посмотрела на смущенное лицо сына, — ты же теперь от минета так просто не откажешься, будешь искать любой повод…

Никита промолчал, согласие между родителями с лихвой покрывало его утрату, пусть лучше мама посвятит свои ненасытные отсосы отцу и станет такой же веселой, как и прежде. А рассказывать о его будущей любовнице – маме друга – совсем не обязательно, довольно того, что мамочка считает Никиту достаточно взрослым для подобного рода отношений. Она и так сделала для него очень много! Вагончик на спящем невидимом рынке между бескрайних полей казался совершенно одиноким и заброшенным. Здесь притоптано место бабы Кати, Яна будто видела вместо пустующей обочины живущий своей кипучей жизнью их стихийный рынок, где она была королевой со своим маленьким железным складом. Жалко было с ним прощаться, придется искать себе новую работу, подруги тоже разбредутся кто-куда и только Люська по старой привычке останется зарабатывать на этой трассе. Яна печально вздохнула.

Сообща они подняли и закрепили тяжелый навес, обнажив запыленные стекла вагончика, и без отдыха принялись за разгрузку. Несколько десятков тяжелых, нагруженных овощами и фруктами ящиков нужно было вынести из вагончика и расставить по особой схеме Яны. Никогда она не повторялась, талантливая торговка свято верила, что существует такая комбинация цветов, которая наиболее благоприятным образом влияет на желания покупателя. Например, она старалась огурцы всегда выставлять на нижний ряд, непременно возле томатов – эта связка действовала безошибочно. Так, за годы наблюдений Яна пыталась уловить незримую связь между положением ящика на прилавке и скоростью его опустошения.

— Никит, — Яна настороженно обернулась на пустующую в этот час обочину, — ты только не обижайся, если тебе приспичит, ты уже сам за вагончиком пошали…

Женщину все не отпускали пикантные мысли, пока она принимала из рук сына коробки и выставляла их на нужное место, в моменты коротких встреч обращала к нему свои оставшиеся сомнения. Закрутившаяся интрижка не могла так просто успокоиться.

— А потом мы тебе найдем хорошую девушку, я обещаю, — ящик на мгновение повис в руках собеседников и Никита его все же отпустил.

Когда паренек справился со своей работой и присел на порожек возле матери, остальные торговки уже съезжались на умирающий рынок.

— Если честно, — продолжила Яна, перейдя на шепот, — мне очень понравилось, твоя будущая девушка будет приятно удивлена. Я на самом деле люблю в рот брать, только ты ничего плохого не подумай, тебе же тоже понравилось.

— Ну да, понравилось, — печаль в голосе Никиты выдала его отношение к их семейному хэппи энду.

— Я и глотаю с удовольствием, — не прекращала Яна поток признаний, — жалко, что в первый раз ты дернулся, я хотела все в ротик получить. А вот так, чтобы насильно, чтобы за голову меня натягивали, это у меня под настроение.

Никита удивленно посмотрел на разоткровенничавшуюся мать, но тут же стыдливо опустил глаза. Оказывается, все его терзания были напрасны, непостижимым образом мама не только не брезговала молофьей, а даже любила ее. Постепенно мысли о взрослой блондинке отступали, все больший интерес просыпался к плоду отныне запретному.

— У меня ведь кроме отца твоего никого не было, а он в последнее время как-то охладел. А природу ведь не отменишь, не с огурцами же мне трахаться.

Яна задумчиво покрутила в руке взятый из ящика огурец, она уже не могла остановить поток откровенности, все, что накопилось на душе, нашло своего благодарного слушателя. Требовался ответный шаг – Никита это чувствовал, но уже твердо знал, что рассказывать о матери друга не следует. Он просто смотрел на мать и улыбался: симпатичная женщина в коротеньких шортиках и белой маечке – такой наряд вполне был оправдан на раскинувшемся под знойным солнцем пустыре, но трудно себе представить женщину ее возраста в подобном наряде где-нибудь в городе. Шортики открывали ее аппетитные загорелые ноги, а маечка выгодно подчеркивала форму груди, если не считать загорелую, выставленную взгляду глубокую ложбинку. На эти прелести Никита насмотрелся досыта.

— А мне и правда Оля нравится, — вдруг признался паренек в свой черед, — блондинка, с которой мы реферат делали.

Яна с любопытством повернулась и движением бровей выказала безмолвное одобрение.

— Она, правда, обиделась на меня, — Никита печально вздохнул, — я под столом расстегнул брюки, достал петушка и притянул ее руку.

— Ааа, вот, почему она больше не приходит, — Яна рассмеялась в голос, — не надо было так ее шокировать!

Смех Яны был так заразителен, что соседки невольно заулыбались в ее сторону.

— Глупыш ты у меня, — мать потрепала мальчишке голову, поправила его новомодную удлиненную челку и чмокнула в лоб, — с молоденькими надо поделикатнее.

Разговор стих, признания были сделаны, а про блондинку постарше Никита разумно удержал в тайне, чтобы не портить маминого настроения – впервые оно было таким праздничным с самого утра. Паренек опустил веки и предался фантазиям: вчера друг снова приходил, скоро уже состоится их тройное свидание. Его мама сама предложила одну интересную позу — она изъявила желание раздетой встать на четвереньки, а ребята по очереди будут пристраиваться к ней сзади и спереди. Никита уже был знаком с ощущением от женского ротика и по этой части плана был спокоен – ее белокурую голову он уже много раз представлял возле своего живота. Она, как и мама, всосет член и будет языком проводить вокруг головки, прежде чем заглотить его на всю глубину.

Но вот роль заднего плана страшила мальчишку. Он представлял себе, как опустится на колени, сложит свои ладошки на круглую женскую попку… а дальше тупик: как направить торчащий член, если в этой позе вульва не видна или, того хуже, прикрыта волосяной порослью? Если дама не поможет ему, то Никита сам не сумеет даже ввести член и это пугало его. Неплохо бы потренироваться, прежде чем соглашаться на такую рискованную авантюру. Лучше всего, если взрослая женщина сначала научит его, а потом уже пусть становится на четвереньки, иначе позора ему не избежать. Не обращаться же к своей маме с таким вопросом, от одной этой мысли Никиту передернуло.

Продолжался обычный скучный день. В разрывах облаков показывалось яркое солнце, потом оно пряталось, а ветер гнал по небу сереющие тучки. Зноя от этого не убавлялось, но не так слепило глаза. Торговки молча наблюдали за дорогой, их лица оживали лишь с появлением автомобиля, но один покупатель мог осчастливить только одну из них и не всегда победительницей оставалась Яна. Стрелки часов будто замедляли ход. Никита заметил, что мама стала поласковее не только с ним, но и со своими коллегами, он старался не бросать взгляд только в сторону Люси. Не важно, почему мама этого требовала, мальчишка не изъявил достаточно любопытства, просто перестал обращать внимание на эффектную брюнетку с крупным, упругим бюстом. По большому счету, он почувствовал теперь больше свободы, мог откровенно рассматривать других торговок, особенно, когда они наклонялись к ящикам – мать теперь принимала, что он стал взрослым и даже поощряла такое поведение. Она теперь сама могла по-дружески привлечь его внимание к одной из своих коллег и шепнуть какую-нибудь пошлость про ее задницу или отвисшие дойки.

Когда появлялся грузовичок поставщика, мечтательность Никиты сменялась нескрываемым раздражением. Артур резво выпрыгнул из кабины, сначала он прятал руку за спиной и уже возле Яны обходительным жестом преподнес ей букетик полевых цветов. На глазах Никиты поставщик открыл задний борт и сам спустил несколько ящиков на край дороги, а потом прикосновением к талии Яны увлек ее вдоль дороги. Они медленно шли по краю асфальта и разговаривали, к неудовольствию сына Яна улыбалась и отвечала на любезности чужого мужчины. Хмурое небо передавало свое настроение Никите.

— Яночка, дорогая, — убедительным голосом говорил Артур, — тебе разве не жало такой роскошный бизнес терять?

Собеседники постепенно отдалились от вагончика. Яна держала перед собой пахнущий полем милый букетик и выслушивала доводы Артура, стараясь не отвергать их сразу. Ей было жалко не столько бизнес, сколько своих подруг по несчастью. Жанна еще найдет себе применение, а вот Люська, к примеру, быстро опустится до банальной проститутки.

— Яна, — не унимался Артур, — я тебе уже говорил, что у меня есть связи в администрации, но тебе надо поспешить, день-другой и рынок разгонят, нужно решаться. Я ведь от тебя не многое прошу за помощь…

— Да, не многое, — задумчиво повторила женщина.

«Не многое» в его представлении могло означать для иного обывателя «всё». Яна пыталась не думать о расплате, нужно было спасать рынок, но при всей ее деловой решительности переспать с Артуром было немыслимо, особенно после того, как наладились отношения с мужем. Даже вчера сама мысль залезть к нему в кабину, раздеться и раздвинуть ноги вызывала у Яны гадливое чувство. Не его внешность отталкивала женщину, а сам способ достижения цели, который ставил ее на один уровень с Люсей. Тучи сгустились над головой Яны.

Вдруг крупные капли упали с потемневшего неба, а порыв ветра увлек ее светло-рыжие локоны. Оба они обменялись растерянными взглядами и побежали в укрытие. Тяжелые капли лупили по земле, торговки теснились под своими зонтиками и накрывали товары, Никита бегал возле вагончика, он по одному затащил выгруженные Артуром ящики и принялся двигать коробки, которые даже под навесом попадали под косой шквал ливня. Артур добежал до грузовика, мокрый забрался в кабину и сразу развернулся в сторону города, а Яна уже не спешила – ее одежда и волосы уже промокли насквозь, она перешла на шаг и, когда достигла до рынка, взмахом руки позвала коллег укрыться в своем вагончике. Однако, ни одна из торговок, несмотря на соблазн, не решилась бросать свои товары.

Никита уже спрятался внутри, он тоже промок до нитки и дрожал всем телом. Накопившаяся за день духота быстро выветрилась, запыленные стекла склада пропускали мало света, а увидеть сквозь них что-то на улице было невозможно. Яна собрала свои мокры волосы и двумя руками сжала пучок, выдавливая из него воду. Торговля на сегодня была под угрозой, если дождь не прекратится, придется ждать отца и возвращаться домой раньше времени.

— Ты замерз что ли? – Жалостливо спросила мать.

Трудно было что-то расслышать, пока дождь барабанил по железной крыше вагончика. Яна сдвинула с лица мокрые пряди и двумя руками принялась растирать грудь и спину дрожащего паренька.

— Раздевайся, — крикнула она ему на ухо, — в мокрой одежде еще хуже.

Яна сама принялась стягивать с сына футболку, высвободила его руки из мокрых пут и повесила футболку на ящики. Также она помогла сыну стащить промокшие шорты вместе с трусами и мокрая прижалась к нему, чтобы согреть. Зубы Никиты стучали громче капель дождя о железную крышу. Он чувствовал замерзшим телом мокрую одежду матери, ее теплое дыхание, несмываемый женский аромат и растирающие ладони на своей спине. Холод лишал его сил. Вдруг Яна разжала объятия, в темноте стащила через голову свою промокшую майку и закинула ее на край пустого ящика, она сняла и свои миниатюрные шортики, приподнимая по очереди свои полные ноги, и уже теплая прижалась к сыну. Одни только ее мокрые ажурные трусы доставляли неудобство, но тепло ее тела придало Никите сил. Он ощущал ее мягкие груди, блуждающие по спине ладони, ее живот и бедра, от этой близости кровь закипала и наполняла сосуды ниже пояса.

— Никит, — сквозь стук дождя прокричала Яна, — у тебя встал.

Паренек в ответ растирал ладонями голую спину матери, порой он опускался к пояснице и прикасался к ее мокрым трусикам, тогда руки невольно отдергивались и шли выше. Да и эрекция была ему неподвластна, с утра он поклялся себе завязать с мамочкой.

— Никит, — Яна кричала возле его уха, — ты не думай, что я распутная, я не буду изменять твоему отцу с Артуром, твой отец у меня первый и единственный мужчина навсегда. Понял?

Никита кивнул, сквозь мрак он смотрел прямо в глаза матери, кожей чувствовал ее теплое дыхание.

— Просто он в последнее время охладел ко мне, вот я и дала слабину, но мы же больше не будем с тобой глупости делать, правда?

Яна чмокнула сына в лоб и поправила его слипшуюся длинную челку. Его член все еще упирался в нее, но в трусах Яна оставалась еще на пороге целомудрия. Мокрые трусы служили преградой от измены, но так холодно леденили тело.

— Поклянись! – Перекрикнула Яна грохот капель о железную крышу.

С непонимающим взглядом и растерянной улыбкой мальчишка кивал каждому ее слову. Тогда Яна отошла, стащила с себя трусики и повесила их на край пустого ящика. Все вокруг было увешано капающей одеждой. Никита впервые увидел мать полностью обнаженной, его глаза уже обвыклись в темноте и могли впитывать всю прелесть ее наготы. Спереди ожидаемо оказался пышный каштановый куст волос, а попа без трусов оказалась не такой упругой, все-таки шортики придавали ей верную форму. Яна снова прижалась к сыну, принялась растирать обеими руками его спину, а торчащий член мешал плотным объятиям.

Яна кусала свои губы, пока мужские руки шарили по ее холодным ягодицам, она ощущала несокрушимую мужскую энергию, крепкий член давил на ее лобок, а теплое дыхание обжигало шею. Если бы Никита так увлеченно не сжимал сочные булочки, она еще сумела бы сдержать любовный вздох. Внезапно Яна вырвалась из объятий, в темноте она принялась шарить руками возле слепого окна, вынула из нехитрого тайника шелестящую упаковку и поднесла ее к свету. Презерватив был безнадежно испорчен, все это время он не находил применения и металл сделал свое дело – исцарапал блестящую упаковку до безнадежного состояния. Яна показала последнюю надежду в приподнятой руке и с сожалением выдохнула.

— Без резинки мы точно ничего делать не будем.

Чувствовать мужские руки на собственной заднице было слишком тяжелым испытанием, но отсутствие презерватива отрезвляло Яну.

— Отвернись, — крикнула она сыну на ухо.

Женщина прижалась к Никите сзади, обеими руками обхватила его крепкий член и нежно оттянула крайнюю плоть.

— Я сейчас руками сделаю приятно и тебе больше ничего не захочется.

Затвердевшие соски вжимались в спину парня, жесткие лобковые волосы терлись о него сзади, а нежные руки ласкали яички и пульсирующий член.

— Никит, — произнесла распутница на ухо, — у тебя такая мощная торпеда, ммм, я бы глотала твою спущенку на завтрак, обед и ужин.

Утратившая над собой контроль любовница несколько раз обнажила возбужденную головку от крайней плоти, но эта игра казалась ей слишком пресной. Вся кожа Яны покрылась мурашками и холод здесь был причиной лишь отчасти — безумное возбуждение владело ей. Впервые она позволила себе полное обнажение перед сыном. Яна развернула своего юного любовника, присела перед ним на корточки, ее разведенные коленки прикасались к его крепким ногам, а лицо тянулось к раскачивающемуся органу.

— Никит, — каждое слово Яны звучало как мольба, — постучи мне им по лицу.

Женщина больше не просила сына закрывать глаза, она подставила лицо и наслаждалась шлепками твердого пениса по своим щекам. Никита увлекся, сначала он просто прикасался органом к щекам матери, но с каждым разом его движения становились все жестче, каждый возбужденный вздох, испускаемый приоткрытыми губами Яны, вдохновлял его на более резкие и уничижающие удары. Он буквально обтирал ее лицо своим членом, прикладывал его ко лбу и внезапно шлепал по губам.

— Я ведь поклялась, — распутница задыхалась от волнения, — я поклялась остановиться! Зачем ты меня снова мучаешь?!

В завершение Яна просто поймала губами головку и с жадностью втянула ее в ротик, как безумная она двигала головой взад-вперед и одновременно руками обшаривала свое голое тело. Она не требовала от сына закрывать глаза – это уже было бессмысленно, просто сжимала по очереди свои тяжелые груди и яростно натирала между разведенных ног.

— Кончи в рот, не вытаскивай его, я очень хочу, — голос Яны звучал жалобно.

Но Никита не спешил, он держался одной рукой за перекладину, чтобы неверные ноги не подкосились, смотрел сверху на свою рыжеволосую любовницу и свободной рукой перебирал ее мокрые локоны. Можно было опять обхватить ее голову и с силой натянуть на свой кол, но невозможно сделать это еще грубее, чем сама Яна — она с размаху насаживалась губами и вбирала член до самого основания. Только раздувающиеся ноздри выдавали ее тяжелое дыхание. Под Яной образовалась лужа – капли дождя смешивались с ее выделениями и по бедрам сбегали на деревянный пол, пальцами она так усердно взбивала пену, что жаркая дрожь пробивала ее тело почти безостановочно.

— Ты еще не кончаешь? – Голос Яны сделался очень ясным и трезвым.

Любовница широко раскрыла глаза и снизу следила за лицом Никиты:

— Нет, нет, держусь…

Тогда Яна встала коленками на грязный пол, обеими руками приподняла тучные груди и зажала им готовый к извержению прибор. Она даже сплюнула в ложбинку, чтобы излишним трением не ускорить развязку. Как ни сухи были ее губы, слюноотеделение от минета было трудно остановить и все излишки попадали на пульсирующий болт.

— Ты когда-нибудь трахал девушку между сисек? – Не без гордости спросила Яна.

Ее слова не способствовали откровенному диалогу, наоборот, они послужили спусковым крючком и это она поняла по закатившимся глазам сына. Тогда Яна выпустила член, опустилась ягодицами на свои пятки и широко открыла рот. Пришлось двумя пальцами удерживать член, чтобы шаткая стойка мальчишки не нарушила ее плана, через несколько секунд первая волна теплого семени выстрели в ее раскрытый рот. Яна стонала от наслаждения, теплые капли касались ее губ, но основная масса уже расплылась на языке, остальные волны семяизвержения уже не достигали цели и спадали на подбородок и грудь. Страстная любовница смаковала вкус семени, она не смыкала губ, звучно цедила во рту теплую массу и под занавес все проглотила. С огромным облегчением Яна подобрала указательным пальцем нектар с подбородка и обсосала драгоценные остатки, потом на глазах любовника собрала теплое с груди и завершение высосала сливки из обмякшей залупы.

— Вот теперь я довольна, — Яна смотрела вверх с довольной улыбкой, но исказившееся лицо сына вызвало недоумение.

Открытая дверь вагончика – их единственный источник скудного света, вдруг заволокло тенью. Яна обернулась и только ее состояние глубокого удовлетворения оградило ее от ужаса; все клетки ее организма были в состоянии глубокого покоя, поэтому внезапное появление мужа возымело эффект только на мальчишку. Оба застигнутых врасплох любовника в полном молчании надели мокрую одежду, под тяжелым взглядом отца затащили намокшие ящики и опустили тяжелый навес. Всю дорогу в машине ни один не произнес ни слова, однако, горделивая линия подбородка не выдала в Яне и капли сожаления.

Когда автобус высадил пассажиров на пустынной остановке, на темном небе редели последние утренние звезды. Предрассветная прохлада заставила Никиту поежиться, он подхватил мамину руку и медленно они зашагали в сторону спящего вагончика. С момента их последнего появления здесь прошло четыре дождливых дня, ливень так щедро поливал землю, что никакие ухищрения не помогли бы заманить клиента. В этом и заключался главный недостаток стихийного рынка – не только сезонность, но и дурная погода могла повлиять на прибыльность бизнеса.

Было еще одно обстоятельство, о котором Никита с мамой предпочитали молчать – с этого дня не приходилось рассчитывать на комфортный Акцент по утрам. После того, как отец застиг их врасплох, он больше не произнес ни слова, будто ушел в себя и только его укоризненный взгляд заставлял душу Никиты холодеть. Отец вообще был человеком немногословным и своим упрямым молчанием как нельзя лучше выражал все свое презрение. Изменилась и мама, сегодня она вела себя иначе и сама ее внешность несколько преобразилась. После нескольких дней домашнего заточения Яна будто решила поменяться и теперь она шла по асфальту в коротенькой не по возрасту юбочке вместо целомудренных шортиков, а ее волнистые волосы были собраны на затылке в пучок.

Никита не винил себя, совесть даже отдаленно не напоминала о себе, ведь случившееся на глазах отца было результатом банальной случайности. В то утро мамочка твердо поставила на своём и Никита был с ней согласен – все плотские утехи нужно прекратить. А то, что в итоге между ними произошло, было досадной ошибкой, сам ливень послужил виной их слабости. Больше всего мальчишку занимала его личная жизнь, за несколько бесцельных дней ему так и не удалось воплотить свою заветную мечту, каждый день что-то мешало его любовнице устроить рандеву на троих. Никите приходилось довольствоваться хвастливыми рассказами приятеля и последний вверг его в горячку: оказывается, светловолосая красотка была способна не только на групповушку с двумя молодыми парнями, она вчера позволила сыну нечто такое, отчего Никита потерял сон. Только необычайной силой воли можно объяснить то, что, вообразив это безобразие, Никита сразу не излил накопившееся содержимое тестикул прямо в штаны.

Удивительно, но приятель при своем ежевечернем рандеву с мамочкой испытал нечто такое, что заставило поблекнуть все прошлые впечатления. Белокурая фантазерка сама попросила сына использовать для совокупления ее задний проход и это предложение пришлось обоим по душе. Дружок рассказал, как он приставил свой болт к смазанной розовой дырочке и давил до тех пор, пока головка не провалилась сквозь тугое анальное колечко. Нет, столкнуться с подобной формой соития было слишком волнительно для Никиты, он еще не знал, как попадать членом во влагалище, а уже открывалась возможность использовать и запретную дырочку. Возможно, оно и к лучшему, — думал Никита, — если сильно давить, то в какую-нибудь лузу шар обязательно заскочит. В этом и заключалась самая большая тревога мальчишки – боязнь опростоволоситься перед опытной женщиной. И самое приятное – уходя, приятель с высоты своего опыта лестно отзывался о внешности Яны.

Углубившись в свои мысли, Никита не заметил, как они прошли остаток пути, вдвоем подняли массивную ставню вагончика и принялись за разгрузку. Только сейчас мальчишка обнаружил всю выгоду маминого нового наряда – при каждом наклоне ее юбочка прилично задиралась и обнажала складки выпуклых ягодиц. Когда Никита выносил последние ящики, Яна уже присела на корточки и сосредоточенно расставляла ящики в новом порядке. Женщина закончила работу, опустилась на подстеленную на пороге вагончика картонку и закурила, она вернулась к старой вредной привычке и больше не расставалась с пачкой тонких сигарет. Не выпуская из прямых пальцев дымящей сигареты, Яна приветливо махала рукой каждой приехавшей коллеге и тут же вознаграждала себя сладкой затяжкой.

Начался очередной скучный торговый день. Томительная скука сменялась наплывом покупателей, торговки предпочитали больше не сплетничать между собой, чтобы напоследок не портить себе настроение неизбежным скатыванием в тему ликвидации их рынка. Яна больше не нуждалась в сыновьем успокоении и не задавала сыну провокационных вопросов, чтобы при удобном случае сунуть руку в его штаны. Первым не выдержал Никита, он присел напротив матери на пустой пластмассовый ящик и от волнения долго не мог подобрать слов.

— Мам, можно спросить кое-что?

— Да, спрашивай, конечно, — Яна оперлась локтями на свои коленки, — что тебя интересует?

— А женщинам больно, когда их в попу трахают? – На одном дыхании выпалил Никита, стараясь придать своему голосу твердости.

Вопрос сына стал полнейшей неожиданностью для Яны, неизвестно, что его побудило на такие размышления, но обвинение Люси теперь казалось беспочвенным – не такой уж Никитка и малахольный.

— Ну, как тебе сказать? – Яна с трудом собралась с мыслями. — Если хорошо подготовиться, то не больно, даже наоборот. А ты почему спрашиваешь? Я же просила тебя не приближаться к Люське, эта потаскушка ничему хорошему тебя не научит! И вообще, тебе рано о таком даже думать!

Впервые Никита столкнулся с возражением, обычно мама приветствовала его откровенность и любознательность. Хорошо, что он сберег в тайне свою главную мечту и этот вопрос ему еще предстоит изучить на практике самостоятельно.

— Ну, чего ты обиделся? – Прервала неудобную тишину Яна. – Просто таким обычно занимаются взрослые пары, когда требуется разнообразие. Понимаешь? Это ведь не очень гигиеничное дело и не такое приятное, как тебе кажется.

Никита молчал, он жалел о своей откровенности и старался не поднимать глаза. Даже сидеть перед мамой было как-то неловко, вместо взрослости его вопрос выявил его ребячливую неопытность. Но из неловкого положения его спасла торговка с противоположной стороны, молодая женщина, имени которой он не знал. Она перебежала дорогу и с любезнейшей улыбкой, к каким прибегают только уличные торговки, обратилась к Яне.

— Привет! Как бизнес после простоя?

— Нормально, не жалуюсь, — Яна сидела на картонке и равнодушно смотрела на коллегу, подняв голову.

— Я знаешь, что пришла…- визитерша мялась и переступала с ноги на ногу, — Яночка, а давай я выкуплю твой вагончик?

— Зачем он тебе? – Хозяйка удивленно подняла брови. – Когда рынок разгонят, от него будет мало толку. Его даже перевезти не получится, он на ходу развалится.

— Ой, да знаю я, — дамочка печально вздохнула, — просто хочу под конец королевой себя почувствовать, как ты! Поторгую как белый человек, побалую себя, а деньгами я не обижу! Сколько ты просишь?

Яна нисколько не просила, она с подозрением относилась к этому предложению – пройдоха хочет лишить ее последних счастливых дней или думает увезти вагончик, чтобы торговать ближе к городу. А ей, продешевившей дурочке, придется ходить мимо своего же складика и каждый раз кусать локти.

— Сотки хватит? – Вдруг предложила цену конкурентка. – Сто тысяч – хорошая цена!

Яна сглотнула комок. От такой цифры у нее закружилась голова, хотелось несколько раз выкрикнуть громкое «Да! Да! Да!», но сомнение остановило ее от поспешного шага, какое-то торгашеское чутье подсказывало, что конкурентка имеет свой умысел и при самом неблагоприятном исходе удастся выторговать цену повыше. В этом деле Яна уже приобрела кое-какой опыт.

— Хорошо, дорогая, я подумаю, — с нарочитой улыбочкой ответила Яна, закурила очередную сигаретку и в знак окончания переговоров прикрыла веки.

Паренек поднялся, неуклюже сдвинул свой ящик и скрылся за вагончиком. Он еще поливал синюю стенку, когда услышал справа шаги, но струя была еще слишком обильной, чтобы в одно мгновение спрятать петушка в штаны. Вопреки ожиданиям, это оказалась не мама. Та самая конкурентка – миловидная блондиночка с нежной комплекцией – без стеснения подошла к Никите и указательным пальцем возле губ попросила быть тише. Непринужденность манер считалась нормой на их стихийном рынке, но вот так нарушать чужое уединение не решалась даже Яна.

— Ты писаешь? Я отвернусь.

Никита наскоро стряхнул капли, заправил штаны и замялся.

— Ты все, да? А у Яны, вроде, другой помощник был, постарше?

— Это мой брат, — стеснительно ответил Никита.

— А, я думала, что он ее любовник, — молодая женщина глуповато хохотнула. – Кстати, меня зовут Ириска. Ну, это не настоящее имя, погоняло. Слушай, мне нужна твоя помощь. Тебя же Никита зовут?

Паренек польщенно кивнул, глядя на ее живые глаза. Вот так вторгаться за вагончик не могла даже мама, а эта глупышка запросто стояла рядом и, если бы не условности, она, пожалуй, даже не отвернулась бы. Еще одна взрослая женщина появилась на его мальчишеском горизонте и это льстило Никите.

— Никиточка, послушай, — заискивающим тоном начала Ириска, — ты должен мне помочь, убеди свою маму продать мне этот вагончик. А я помогу тебе.

Одновременно с последними словами женщина приподняла маечку и выставила упругие груди напоказ.

— Потрогай, не бойся, — ласково упрашивала Ириска, — я разрешаю, если ты поможешь мне.

В ее присутствии Никита не чувствовал застенчивости, блондиночка умела говорить так нежно, что в ее присутствии любой почувствует себя настоящим мужчиной. Она держала себя как покорная овечка и придавала смелости даже Никите.

— Ириска, а женщинам больно, когда их в попу трахают? – Повторил Никита заученный вопрос.

— Неожиданно, — Ириска от задумчивости забыла отпустить маечку, — я думала, ты мне сисечки помнешь и договоримся. Ну, ладно. Если Яну уломаешь, дам тебе в задницу.

Никита не верил своему счастью, он даже не заметил, как сменился слащавый тон Ириски на холодный и расчетливый. Главным было ее согласие отдаться сзади, а это пока что было его новой заветной мечтой. Пока что он думал только о вознаграждении, но не о том, как его заслужить.

— Попридержи коней, — Ириска указала на поднявшуюся в его шортах палатку, — когда Яна вагончик мне отдаст, тогда и получишь мою бум-бум.

Ириска больше не улыбалась, она поправила майку, хмыкнула и удалилась, оставив мечтательного мальчишку наслаждаться видом бескрайнего поля. Когда Никита вернулся, перед вагончиком стоял ненавистный ему грузовичок, Артур уже скинул ящики на край дороги и обхаживал недоступную Яну. Никита был слишком увлечен своим новым желанием обладать Ирискиной попкой, что так притягательно покачивалась под ее джинсами, чтобы дальше злиться на Артура; он присел в тени вагончика и мечтательно закрыл глаза. Никита теперь имел виды сразу на трех взрослых женщин – роскошную мамочку близкого друга, на свою собственную маму и сговорчивую Ириску, он пытался напиться из каждого источника и ни одну из взрослых женщин не сбрасывал со счетов.

Тем временем Артур отвел Яну в сторонку. Он говорил вдохновенно, с убеждением, переводя свои блестящие, вкрадчивые глаза с лица Яны на ее соблазнительный бюст. И его красноречие принесло плоды – Яна задумалась. Стоило ей забраться в кабину грузовичка и поклевать червячка – как деликатно выразился ее обожатель – тот же час в городской мэрии закрутятся нужные шестеренки и их стихийный рынок оставят в покое. Свой человек в администрации готов запустить нужные рычаги по первому звонку Артура. Яна размышляла, глядя на пустынное поле: в ее силах было продать вагончик чудачке и выручить солидную сумму, но можно было спасти их всех и заработать честным трудом еще больше. Яна задумчиво покусывала губы.

— Я согласна, звони своему другу, — нерешительно произнесла женщина.

Решившись на этот неприятный, но неизбежный шаг, она встретила улыбку Артура, проследовала приглашающему жесту и даже стерпела его помогающую руку на своей попке, когда забиралась в кабину. Внутри было неожиданно чисто — Артур следил за машиной с той же тщательностью, что и за собственной наружностью. Он забрался на водительское место, откинул спинку и с блистательной улыбкой сам принялся расстегивать брюки.

— Яночка, ты приняла самое правильное решение! Пять минут и для тебя все будет решено.

Кавалер вытащил полузатвердевший обрезанный пенис, обрамленный длинными черными волосами и с приглашающей улыбкой ждал от Яны ответной любезности. Все поплыло перед ее глазами, она рассматривала член чужого мужчины, его мощный, пронизанный венами ствол, бледно-розовую, толстую головку и ничего, кроме паники ей не внушала увиденная картина.

— Артур, я не могу, — заметно побледнев, взмолилась Яна, — я чувствую себя проституткой.

— Ну что ты! Какая проститутка?! Яночка, просто возьми этого красавца в ротик и помусоль немножко. Давай, я помогу тебе.

Несмотря на раздражительность в его голосе, Яна увернулась от мужской руки, не уступила напору Артура и ловко выбралась из кабины на улицу. Пусть себе ругается и проклинает ее за нерешительность. Тогда мотор взревел и грузовик с рыком умчал по пустой трассе. Спасти рынок не удалось, но и уступать вагончик прохвостке жутко не хотелось. Яна осталась ни с чем. Уже в безопасности она еще раз оживила в памяти член Артура, покривила губами, но поймала себя на неприличной мысли – при иных обстоятельствах она бы с удовольствием чмокнула этого обрезанного красавца и не стала бы возражать, если бы Артур обеими руками притянул ее за затылок. Ее супружеская жизнь не приносила должного удовлетворения и требовалось самой утолять дикий аппетит после вынужденного воздержания из-за обиды мужа. Яна была брошена мужем на произвол соблазнов и единственный подходящий ухажер только что в сердцах умчал в город.

Яна присела на перевернутый ящик в тени навеса, закурила и задумчиво смотрела, как окрепший физически младший сын перетаскивает тяжелые коробки с обочины. Лишь, высосав тонкую сигарету, она поднялась и позвала Никиту. В темном вагончике Яна приникла лицом к стеклам, убедилась, что они достаточно тусклые и с медлительной выдержкой затворила дверь. Еще меньше света проникало внутрь, с озорством в больших зеленых глазах Яна распустила хвост и волосы заструились на плечи.

— Никит, ты сегодня спрашивал про анальный секс. Конечно, это очень больно, особенно для неподготовленных девушек. Если хочешь знать, это не самый лучший способ получать удовольствие, девушке нужно тщательно готовить свою дырочку, а партнеру надо быть очень осторожным, чтобы не причинить боль. И, в конце концов, не стоит удивляться, если обнаружишь потом на члене грязные следы.

Никита выслушал наставление, его рука уже тянулась к шортам – он хорошо усвоил, что подобная откровенность служит прелюдией его удовольствия. Но Яна медлила, вопреки ожиданиям она не опускалась на колени и не засовывала руку в его штаны. Однако, разочарование было преждевременным, мамочка через голову стащила топик и без показной стыдливости развесила его на башне пустых ящиков.

— Видишь, как они затвердели, — Яна приподняла ладонями обе полные груди, чтобы напряженные коричневые соски были направлены на любовника. – Если хочешь, можешь их поласкать.

Никита привычно приложил раскрытые ладони к маминым грудям, он смотрел в ее глаза – ничего запретного или предосудительного они не таили. Мама сама предложила это сделать и не следовало бояться ее укора. Она утром высказала свое негативное мнение относительно анального соития, а простое ощупывание сисек, по ее мнению, не входило в список скверных дел.

— Дай мне руку, — нетерпеливо попросила Яна.

Она подтянула свою коротенькую юбочку до живота и приложила сыновью послушную ладонь к твердому лобку.

— Ну, смелее, — шепнула женщина с ласковой улыбкой, — тебе не хочется там потрогать?

Никита сдвинул руку ниже и, чтобы его тонким пальцам ничто не мешало, Яна слегка развела толстенькие бедра.

— Да, погладь, — поощряла она старания сына, — можно сильнее надавить.

Яна даже испустила сладостный выдох, когда пальцы паренька прижались к хлюпающей вульве. Симпатичная женщина с крупной грудью, тонкой талией и широкими бедрами, она могла найти себе дюжину любовников, но довольствовалась неумелыми ласками младшего сына в сыром и душном вагончике.

— Никита, — Яна выдохнула протяжный стон и потрепала его длинную челку, — это же лучше, чем ковыряться в заднем проходе?

Никита согласился энергичным кивком, но в душе не отказался от предложения Ириски. Пока еще он не знал, как уговорить маму продать вагончик, но был рад самой возможности такой сделки – никто другой не предлагал ему свою бум-бум. Он даже не концентрировал внимание на собственном наслаждении, распрямившийся член вытянул его шорты и довольствовался приятным трением о ткань. Тогда Яна мягко оттолкнула руку сына и наклонилась, чтобы стащить с себя пропитанные выделениями трусики. Она уже не разбирала, куда в темноте их забросила – так сильно было ее возбуждение.

Как оказалось — и это приятно удивило Никиту — мамино преображение коснулось не только юбки и прически, весь низ ее живота был теперь гладеньким, от густой копны не оставалось и следа, если не считать невидимые при тусклом свете красные точки на коже. Яна вытянула руку, сняла верхний ящик с башни пустой тары, перевернула его вверх дном и разместила напротив окна, чтобы присесть. Слишком вульгарно она выглядела с разведенными ногами, но Никита не испытывал колебаний, по первому же приглашению он опустился и сполна использовал возможность рассмотреть женский цветочек. От возбуждения половые губы налились и приоткрыли темный зев, напрасно Яна раздвигала их пальцами, ее девочка и так была крайне гостеприимна. Никита вдыхал одуряющий аромат женственности, он дрожал – немыслимая доселе женская энергия впервые получила над ним власть. Можно было даже не прикасаться, просто рассматривать влагалище, чтобы спустить в штаны без помощи рук.

— Насмотрелся? – Голос Яны дрожал от нечеловеческого возбуждения.

Она сдвинула коленки, испытующе проследила за лицом сына, но встретила такую покорность с его стороны, что снова вспомнились обидные слова Люси. Здесь, в этой ситуации Никита должен был, обязан был ей как женщине проявить настоящий мужской нрав и с силой раздвинуть ее ноги. Но чары, похоже, не действовали на него. Тогда Яна поднялась, голая устроилась коленками на твердом узоре пластикового ящика и отставила свою широкую попу.

— Ты можешь потереться об меня, — хрипло предложила Яна.

Она как можно завлекательнее оттопырила попку, выгнула спину и запустила руку снизу, чтобы накрыть свою голенькую щелку. Пальчики мягко месили нежную вульву. Никита подскочил, сдернул с себя шорты и в неудобной позе – высота ящика не позволяла ни опуститься на колени, ни распрямить ног – прикоснулся разгоряченной залупой к бархатистым ягодицам матери. Яна не сдерживалась, она стонала в голос от собственной стимуляции, но и неопытный молокосос приносил немало интересных ощущений, двигая своим поршнем поверх ягодиц.

— О, да! Уфф, хорошо, — шипела в темноту женщина.

Она игриво виляла задом, убереженная от безответственного шага Никиты – ее влагалище было защищено от вторжения ладонью, а тесная дырочка не была защищена ничем, кроме неопытности юноши. Яна знала — без достаточного навыка Никита не сумеет преодолеть сухое сопротивление сфинктера. Даже если он тайком желает воплотить эту мечту, то именно здесь он осознает всю бессмысленность своей затеи. Но Яна ошибалась. Паренек даже не пытался в темноте обнаружить заветную дырочку, он просто беспорядочно толкал бедрами и его напряженный до предела член скользил по ложбинке между пышных ягодиц. Когда он плотно надвигался, то чувствовал животом теплые ягодицы, а мамины подвижные пальчики приятно прикасались к его потяжелевшей мошонке. Наконец, несдерживаемая мальчишеской волей теплая лавина вырвалась и залила женскую поясницу. Только тогда Никита утратил ребяческий пыл, он обмяк и уперся обеими руками в мамины половинки, чтобы сохранить равновесие после пережитого оргазма.

— Не двигайся, сейчас, сейчас, а-а-а-а-а…

Из груди Яны вырвался сладостный крик. Она уронила голову на скрещенные руки и тяжело дышала.

— Ты опять меня измазал? — Спросила она утомленным голосом.

Ответ не требовался, женщина провела ладонью по своим взмокшим половинкам и липкая масса осталась на ее пальцах, но теперь не так просто было вызвать у Никиты чувство вины. Единственное, что ему требовалось — покой и несколько глотков холодной воды.

Никита выжидал. Он выбирал для разговора самый подходящий момент, когда сойдутся все обнадеживающие приметы: чтобы никто из торговок не отвлекал мамочку на праздные разговоры, чтобы покупатели дали ей передышку и самое главное – чтобы ее брови не хмурились в сердитую гримасу. Его стимул был так мощен, что мальчишка готов был пойти на самый решительный шаг, ведь потренироваться на попке Ириски перед ответственным рандеву было для него чертовски важно.

— Ма-а-м, — паренек подсел к Яне и как бы невзначай начал разговор, — а что ты решила по поводу вагончика, будешь продавать?

Яна перевела на сына удивленный взгляд, слегка прищурила задумчивые глаза и вместо ответа достала из пачки тонкую сигарету. Больше не имело смысла давить на ее безволие – сигареты прочно вошли в обиход. Порой они были незаменимы в торговой рутине и многочасовом ожидании покупателя.

— Не знаю, — безучастно ответила женщина, выпуская вверх струйку прозрачного дыма, — не решила пока.

Опытный глаз заметил бы в ее чертах мучительное сомнение, понял бы, что Яна ночами не спит, взвешивая последствия своего решения. Кроме этого, за последнее время она заметила в себе пугающие изменения и далеко не старый вагончик был их причиной. Яна ощущала хроническое половое неудовлетворение, вернее, удовлетворение теперь наступало быстро, но также быстро оно проходило и все ее женское существо настойчиво требовало новой порции наслаждения. Возможно, это было вызвано нервозом из-за неизбежной потери привилегированного места на их рынке; тут сыграл не последнюю роль и голодный паек от супруга, а присутствие половозрелого юнца довершало цепочку причин. Никита был легкодоступной целью и его неопытность лишь разжигала какую-то потаенную хищную страсть. Сначала Яна ограничивалась простыми прикосновениями к его эрегированному пенису, теперь же плоть требовала полноценного акта, но этот глупыш был так робок, что даже при ее полном обнажении не принимал на себя роль завоевателя-самца. Яна ждала, что созревающая мужская энергия вытеснит его робость, заставит Никиту проявить запретную инициативу и воспользоваться беззащитным положением ее, Яниной, пещерки.

Безрадостные размышления прервал поток клиентов. Несколько автомобилей одновременно сбавили ход, отдыхающие заполонили галдящей толпой обочины по обе стороны дороги и душили торговок своим неуемным любопытством. Работы стало так много, что и Никите пришлось прийти на помощь матери, сначала он просто подавал ей пакеты и насыпал фрукты, но дальше пришлось самому взвешивать и запоминать цены. Внезапно Яна замерла, пока она с блистательной улыбкой удовлетворяла запросы стоящей по левую руку матери семейства, пока успевала оборачиваться вправо и нахваливать свои товары многочисленной детворе, пока она разрывалась между рассудительной женщиной и ее жадными до угощений детьми, отец этого шумного семейства стоял сзади. Мужчина сначала участвовал в оживленном обсуждении, тянулся сверху к обильным ящикам, но вдруг затих и Яна почувствовала его теплое дыхание на своей оголенной шее, его мощную ладонь на своем заду.

Яна справилась с волнением, она пошевелила бедрами, чтобы отогнать непрошенного гостя и с удвоенной силой взялась за своих покупателей. Но мужчина не сдавался, он нахально оглаживал одной рукой голое бедро торговки, забирал выше и край юбочки не считался для него запретной линией. Когда грубые пальцы прикоснулись к трусикам, зажатая бурлящей толпой Яна судорожно свела бедра и издала нервный смешок. Скандал меньше всего помог бы ее бизнесу, покупательница сулила жирную выручку, но вот ее супруг был таким несносным, что вызвал у Яны обильные выделения и, по-видимому, остался доволен собой. С недостающей ее сыну настойчивостью, чужой мужчина нежно гладил полоску трусиков, пышные половинки и чувствительные бедра, Яна выпускала вздохи сквозь приоткрытые губы, а потом продолжала счет. Семья нагрузила пакетами багажник и расселась по своим местам, если их отец имел целью не только озолотить, но и возбудить Яну, у него это прекрасно получилось.

Она осталась у своего прилавка с ощущением влаги на бедрах и настойчивым сексуальным желанием. Наплыв покупателей иссяк, полуденный зной уже не был таким жестоким, Яна присела на порожек в тени и устало обмахивала свое раскрасневшееся лицо. Через дорогу перебежала конкурентка и встала перед Яной, уперев руки в поясницу совершенно деловым образом. При всем желании невозможно было уклониться от ответа на вопрос, который читался в глазах у Ириски.

— Ну, что? Ты подумала насчет продажи своего вагончика? – С максимальной невозмутимостью произнесла женщина.

По виду Яны она сразу поняла – решение до сих пор непринято и сомнения так велики, что вряд ли удастся чего-то добиться. Дело было провалено, Ириска это чувствовала, поэтому не стала скрывать своего гнева:

— А ты в курсе, что твой помощник хотел мне в заднюю калитку запердолить, если поможет тебя уломать?

Яна взглянула на сына и широко улыбнулась. Услышанное казалось невероятным, но, если вспомнить его недавний интерес к ректальному совокуплению, версия конкурентки звучала не так удивительно.

— И что, ты прямо так дала бы ему в задницу? – Яна смахнула моднявую челку сына.

— Ну, если бы он смог тебя уломать, то дала бы. А почему бы и нет, собственно?

Никита не знал, куда спрятаться от стыда, он хотел убежать, но раскрытая тайна, похоже, веселила мамочку, а Ириска давала совершенно однозначные надежды. Но Яна стала неуступчивой, ее торгашеский нюх уже сигнализировал, что продажа вагончика станет большой ошибкой, если конкурентка готова на такие жертвы.

— А у него большой? – Конкурентка обратила вопрос почему-то именно к собеседнице.

Яна между двух ладоней на глазок показала длину Никитиного пениса:

— Да ты еще хуже Люськи, — с укором сообщила она, с любопытством глядя на задумчивое лицо Ириски.

— При чем тут Люся? — конкурентка озадаченно обернулась на соседний лоток. – Короче, о чем вообще разговаривать! Если ты не продаешь, то за просто так я жoпу подставлять не буду. Я и так старшему твоему много раз давала и все зря.

Ириска раздраженно хмыкнула и, расстроенная потерянным понапрасну временем, вернулась к своей точке. Яна не ставила сыну в укор ее слова, просто поглядывала на него с хитрецой и пыталась разгадать его смущенное лицо. Почему он так просто потребовал от незнакомой взрослой женщины отдаться извращенным способом, но не проявлял никакой настойчивости при виде ее оголенного цветочка? Собственно, она и сама не была уверена, что желает ему отдаваться, но рассчитывала на его мальчишеский напор, когда оставалась перед ним без трусиков. Похоже, Люся была права в его отношении – ма-ла-холь-ный.

Грузовичок подкатил к рынку в неурочный час и резко затормозил. Яна удивленно нахмурила брови – обычно Артур более осторожно водил свою машину, да и день сегодня был не для поставок. Водитель выпрыгнул из кабины, с серьезным видом поманил Яну пальцем, но не стал открывать борт.

— Яна, — мужчина крепко держал ее выше локтя, — я сегодня специально приехал, мне надо тебе все рассказать.

Женщина больше не улавливала в его голосе былой напористости и бесшабашности.

— Я тебе сейчас все расскажу, а ты сама примешь решение. В общем, несколько месяцев назад я застал мою жену на измене. – Артур дождался ее удивленной реакции и продолжил. – Она спит с твоим мужем. Когда я их застукал, у нас были разборки, потом мы поговорили и твой муж в качестве расплаты разрешил мне соблазнить тебя. Тогда мы были бы квиты.

Яна не могла ничего ответить, от удивления она беззвучно шевелила губами.

— Вот. Ты не подумай, я не из мести за тобой ухлестывал, ты мне давно нравишься и раз уж мне не вернуть моей жены, то хотелось добиться тебя. Но я оказался слишком жалким, раз ты мне не дала… ни одного шанса.

Артур опустил глаза, обреченно махнул рукой и направился к машине. Он уже был в кабине, когда стекло опустилось:

— Сама понимаешь, теперь ищи другого поставщика.

Грузовик плавно стронулся и укатил обратно в город. Яна задумалась. Поставки ей уже были не важны – со дня на день рынок будет закрыт; стала понятна причина холодности ее супруга и в отношении Артура проснулась такая жалость, что даже благотворительный секс уже не казался таким уж невозможным. Все в ее жизни катилось в тартарары. Яна еще долго ходила по краю дороги взад-вперед с самым задумчивым видом, она не была подвержена импульсивным решениям, но сейчас хотелось назло всем творить безумства. Когда она подошла, Никита взвешивал очередному покупателю отборные овощи.

— Беги, скажи ей, что я согласна. – Тихо, но достаточно твердо произнесла Яна выстраданное решение.

Никита еще несколько секунд недоверчиво смотрел на мать.

— Беги, а то я передумаю, — на этот раз женщина подкрепила слова доброжелательной улыбкой.

Никита передал ей весы и рванул что есть силы. Он прибежал к прилавку, взглянул на Ириску и сквозь сбивчивое дыхание произнес: «Она согласна!». Конкурентка заметно оживилась, она бросила собравшуюся возле своих ящиков очередь и поспешила за мальчишкой. Теперь было не до покупателей, завидев приближающихся, Яна свернула за вагончик и уже здесь в почти уединенной обстановке подготовилась к переговорам:

— Согласилась значит? – Ириска придала голосу холодной любезности, чтобы скрыть нахлынувшую радость.

Яна кивнула с искренней улыбкой.

— Тогда деньги я соберу, а ты отдашь мне ключ в субботу вечером. Так?

— Да, три денька еще поторгую и отдаю тебе вагончик, делай с ним, что захочешь. Только соблюдай уговор, ты должна кое-что Никите.

— Что, прямо здесь? – Ириска недоверчиво осмотрелась.

— Поверь мне, сюда никто не зайдет.

Всем своим видом Ириска демонстрировала расчетливость и хладнокровие, она согласно опустила веки и принялась раздеваться. Возможно, своей холодностью и полнейшей готовностью она рассчитывала смутить своего юного любовника, но Никита так вожделенно разглядывал раздевающуюся женщину, что стало понятно — расплачиваться придется сполна. Яна подняла с земли пластиковую бутылку и протянула конкурентке.

— Подмыться не хочешь?

— Не хочу, спасибо, у меня там все в полном порядке, — с язвительной усмешкой ответила стройная женщина.

Ириска демонстративно развернулась, наклонилась и даже услужливо развела руками ягодицы. Никита дрожал всем телом, он потерял контроль над собой, сама реальность вокруг казалась ему зыбкой фантазией, лишь материнская помощь позволяла довести дело до конца. Никто из троих не желал первым останавливать это безумие: Никита сгорал от нетерпения испытать себя перед встречей с мамочкой своего друга, Ириска готова была на все ради вагончика, а для Яны подобные развлечения вносили приятное разнообразие в ее скучной работе.

— Ну, ты начинаешь или как? – Нетерпеливо спросила Ириска, не разгибаясь.

— Подожди, — ответила Яна.

Она достала из кармашка презерватив, дождалась, когда сын стащит штаны и своими руками натянула латекс на изрядно затвердевший пенис.

— Смазка-то у тебя есть или ты за вагончик готова на сухую трахаться? – С издевкой в спросила Яна.

В душе она не верила, что конкурентка выдержит это испытание, ждала, когда та даст слабину и с позором уберется к себе, но Ириска не сдавалась.

— Сплюнь на член и всего делов, — ответила конкурентка, — в первый раз что ли?

Удивительная неприхотливость Ириски возбуждала Никиту, вооруженный своим копьем, он приблизился сзади, привычно сложил свои руки на женские округлости и следил, как головка прижимается к впадинке между ягодиц. Что делать дальше, он просто не знал, это в кино член сам ныряет в растянутую дырку, а в реальной жизни анальное отверстие оказалось гораздо меньше и теснее. Яна держала руку на плече сына, она наклонилась и выпустила обильную, тягучую слюну на раздувшуюся залупу, часть смазки сбежала в ложбинку и смочила задний проход.

— Давай, прижимайся к ней, — шептала Яна сыну.

Челюсть Никиты заметно дрожала, его ноздри раздувались, а глаза помутнели, он с силой навалился на женщину и упругий член выскользнул вверх. Паренек не способен был вернуть контроль над своими движениями, он беспорядочно толкал бедрами в надеже засадить, но член проскальзывал мимо без надежды угодить в заветную дырочку.

— Что ты творишь? – Раздраженно выкрикнула Ириска.

Тогда Яна двумя пальцами обхватила ствол у основания и сама начала руководить движениями сына, член медленно пошел вперед, пришлось ей самой растопыренными пальцами развести ягодицы, чтобы прицельно ударить туда латексным тараном. Вот, головка прижалась к тугой анальной звездочке, Яна еще добавила смазки и руководила каждым движением сына.

— Бля-я-я, вы двое вообще не способны ни на что! – Ириска распрямилась и с укором смотрела на несостоявшегося любовника. – Пойдем!

Не одеваясь, она обошла вагончик и вошла внутрь, следом семенил Никита, на ходу натягивая шорты на свою мачту, и заключала шествие его мамочка.

— Сядь куда-нибудь, — со знанием дела командовала Ириска.

Яна сняла верхний ящик и перевернутым подставила его у стены. Никита стащил шорты и присел с растерянным видом. На этот раз Ириска сама сдобрила болт слюной, развернулась к парню спиной и медленно присела сверху. Она постепенно опускала центр тяжести, удерживая свой вес силой ног, потом, когда головка прикоснулась к ее промежности, снизу запустила руку, чтобы обхватить ствол и уже сама направляла его в нужном направлении. Дело пошло, скользкая головка уперлась в испуганную дырочку и дама принялась едва заметными движениями таранить сфинктер. Чуть-по-чуть головка преодолела тесное сопротивление, Ириска не опускалась глубоко, она поддерживала малую амплитуду движений, отчего пенис слегка проникал в анальное отверстие и капризное мышечное колечко его сразу выталкивало. Но для Никиты свершилось заветное чудо – он трахал взрослую женщину в попку! Он чувствовал тугое сжатие сфинктера и одно это ощущение лишало его сдержанности. Несмотря на желание отвернуться, Яна не могла не смотреть, зрелище в полумраке вагончика представлялось ей одновременно омерзительным и возбуждающим.

— Сейчас пойдет дело, — вымученным голосом сообщила Ириска, — у твоего брата тоньше и длиннее член, я думала, с тобой еще легче будет.

Никита был слишком увлечен, чтобы думать о брате, но для Яны сказанное не показалось удивительным. Она смотрела, как тонкая в талии женщина сама садится на ее сына, смотрела на ее небольшие упругие груди с алыми сосками, на ее приоткрытые губы и сосредоточенный взгляд. Страсть переполняла Яну, хотелось самой занять место конкурентки и даже таким нечистым способом получить удовольствие. Но теперь это не требовало душевной борьбы, ведь изменщик-муж больше не отпустит ее с голодного пайка, а Никита уже достаточно взрослый парень для таких приключений. Яна бесстыдно приподняла юбку и принялась натирать вульву через промокшие трусики.

Постепенно усилия Ириски принесли результат, ее сфинктер безболезненно растянулся и она окончательно поднялась, сплюнула на торчащий член и снова присела на любовника, подставив теперь к его лицу свою небольшую грудь. Удивительно, но даже в этой позе ее гибкое тело эластично приняло член, опытная попка поглотила его целиком и Никита застонал в голос от теплого сжатия. Он ощущал глубину женщины, волнообразные сокращения стенок прямой кишки, влажные следы на коже живота, оставляемые ее разверзнутым влагалищем. Естественный запах сношения заполнил пространство вагончика и это был запах содомского греха. Теперь выносливая Ириска двигалась более активно, она со всем усердием приподнималась и обрушивалась на член, а расслабленный сфинктер покорно принимал всю его длину. Распаленная любовница кусала губы от острых ощущений, она стонала и мотала головой, ударяя волосами по лицу Никиты.

Рядом, оперевшись на прогретую стенку, с разведенными ногами стояла Яна, она больше не могла сосредоточивать внимание на любовниках, просто опустила веки и стремительно растирала пальцами текущую, отзывчивую на прикосновения вульву. Такого разнообразия половой жизни она еще не испытывала – мастурбировать, пока другая женщина седлает твоего сына. Ириска от прилива страсти обеими руками сжала голову Никиты и впилась губами в его губы, долгий поцелуй сделал свое дело – Никита выгнул спину и, если бы не презерватив, заполнил бы Ириску своим свежесваренным семенем. Сами мощные пульсации раздувающегося члена добили Ириску, она подняла голову и протяжно завыла. Еще долго женщина приходила в чувства, склонившись взмокшей грудью на своего юного любовника, потом бессильно поднялась и шаткой походкой полностью голая отправилась за вагончик. Теперь вода была ей необходима.

— Это было в последний раз, — прошептала Яна из темноты, облизнув с пальцев собственные выделения.

Никита в знак согласия лишь уронил голову. Он был полностью выжат, сегодня ему уже не хотелось думать о сексе, но отказываться от анального секса с женщиной он уже никогда не согласится.

Настроения работать больше не было. Оставалось владеть вагончиком несколько коротких дней и Яна не чувствовала потребности выжать из них максимальную прибыль, она готова была швырнуть конкурентке ключи от склада вместе с остатком товара хоть сегодня, запал борьбы иссяк, тем более, своеобразный задаток с ее стороны уже был внесен и Никите он был по нраву. Яна с трудом могла понять, каково это, отдаться кому попало, да еще и таким ненормальным способом — через заднюю калитку, как говорила сама Ириска. Опечаленная предрешенной судьбой, она сидела на порожке вагончика, щурясь от лучей низкого утреннего солнышка, выпускала полупрозрачный сигаретный дымок и безразличным взглядом встречала прибывающих на точку соратниц. Заканчивалась целая веха в ее жизни, когда-то она торговала здесь в качестве бесправной реализаторши за копейки, потом стала хозяйкой и дело пошло в гору – как много хорошего и плохого она могла вспомнить об этом пустынном месте.

— Пошли со мной, — Яна двумя пальцами ловко метнула окурок на асфальт и поднялась на ноги.

Она скрылась в вагончике, а когда вышла, в руках ее был порядком запыленный, но аккуратно сложенный старый плед. Никита с детства привык не задавать лишних вопросов, когда мама пребывает в нелучшем расположении духа, он просто шагал за ней по высокой траве, как никто другой он чувствовал ее настроение и понимал, когда лучше промолчать. Яна отлично знала дорогу, каким-то удивительным образом она находила поросшую стеблями едва заметную тропинку, потом обошла пригорок и взмахом рук расстелила покрывало грубого плетения на выбранном участке.

— Это мое укромное местечко, — с печальной улыбкой сообщила женщина, — раздевайся.

Сама она опустила глаза, перекинула лямки маечки и скатала ее складками на животе, обнажив тяжелые груди с затвердевшими светло-коричневыми сосками. Здесь, при дневном свете они выглядели соблазнительно, этакие живые бутончики, которые так и хочется всосать и плотно сжать губами.

— Да, не бойся ты, никто сюда не зайдет, — с улыбкой успокоила Яна, — снимай штаны.

Чтобы подать пример, женщина натянула на живот коротенькую юбочку и совершенно буднично сняла перед сыном трусики. Лобок за последние дни слегка ощетинился и не выглядел таким гладким, Никита завороженно смотрел на представленное зрелище – широкие, женственные бедра матери привлекали его – и одновременно непослушными руками стаскивал резинку штанов.

— Садись, не отсвечивай, а то с дороги увидят.

Яна присела на плед, в этом положении ее голова была скрыта заросшим холмиком. Когда Никита опустился рядом, вытянув ноги и подперевшись руками за спиной, женщина нетерпеливо наклонилась, чмокнула твердеющую головку, широко открыла рот и вобрала ее внутрь. Яна никуда не спешила, она наслаждалась безмятежными минутами, больше ее не волновали подъезжающие клиенты и случайные свидетельницы ее разврата. Чувственно она обсасывала головку и, наконец, оторвалась от своего занятия.

— Нравится, как я сосу?

— Да, очень нравится, — Никита не знал, как еще горячее выразить свою благодарность.

— А тебе кто-нибудь уже сосал? – Яна настойчиво смотрела на растерянное лицо сына.

Паренек слегка помотал головой, та же безмятежность отразилась и в его чертах, он чувствовал здесь уединенность и был уверен, что даже неосторожное слово в адрес матери сейчас не вспугнет волшебный момент.

— Зато ты уже трахал взрослую женщину, — напомнила Яна и состроила брезгливую гримаску, — причем в задницу! От меня ты такого не дождешься, сразу предупреждаю. Никит, а тебе нравится моя грудь? Положи руку. Они, конечно, немного отвисли, но я и не молодая уже.

Паренек смело прощупал одной рукой налитые сиськи, он прямо смотрел в помутневшие от возбуждения глаза матери и ждал, когда она вернется к невыносимо сладкому минету. Но Яна не спешила, она плавно двигала сомкнутыми пальцами между своих разведенных ног, наслаждалась мужской рукой на груди и временами прикрывала от удовольствия веки.

— Коля гораздо активнее был, когда со мной работал на рынке, — с бесстыдной откровенностью сообщила женщина о старшем сыне. – Он мне вообще проходу не давал, сам руками своими лез, куда не просят, паразит.

Для Никиты такое откровение не стало неожиданностью, частое упоминание брата исключало всякие сомнения – он пользовался большой популярностью среди торговок, но, чтобы мамочка так хвалила его напористость, было неожиданно. Сам-то он боялся злоупотребить материнской благосклонностью.

— Он все время щелку мою просил полизать. Представляешь? А неудобно, здесь ведь даже подмыться по-человечески не получается. Зато вставлял не больно, — призналась Яна, — у меня же дырочка не большая, хоть двое родов перенесла. А после отца вашего не то что удовольствие, боль немыслимая, иногда даже разрывы были с кровью, если он переусердствует.

Яна убрала руку с промежности и растопыренными пальцами растянула края вульвы, чтобы сблизи показать дефектную виновницу ее страданий. Никите не с чем было сравнить материнский цветочек, но если бы он к этому времени успел потрахаться с мамой друга, то ощутил бы всю разницу между разъезженным дуплом и этой миниатюрной щелочкой.

— Я тоже могу… — Никита не сумел подобрать деликатное слово, но его намерение было предельно понятным.

— Упросила называется, — Яна кивнула и достала из кармашка стянутой на животе юбки подготовленный по случаю презерватив. – Сам умеешь пользоваться?

Паренек разорвал край упаковки, сосредоточенно рассмотрел свернутый в колечко латекс и приложил его к набухшей головке.

— Ну не так, переверни его, — терпеливо подсказывала мать.

Наконец, она отстранила его руку, предусмотрительно оттянула крайнюю плоть и нежными пальцами раскатала презерватив по стволу до утолщающегося основания. Тогда Яна откинулась на спину, развела коленки в стороны и сама эта поза служила ему приглашением. Никита чувствовал на себе ответственность, его неловкие движения – а ловких делать он еще не умел – могли причинить мамочке боль или, чего хуже, нанести разрывы. Да и не знал Никита, как правильно налечь на женщину и вслепую ввести пенис в ее лоно. Обреченно он поднялся на коленки, кое-как устроился между приподнятых женских ног и опустился корпусом на вытянутые руки.

— Ну, ложись ниже, — ласково пригласила Яна.

Когда худощавое тело мальчишки опустилась и плотно прижалась к женской мягкой груди, Яна подсунула руку и сама направила торчащий член. Все оказалось слишком просто, Никита облегченно выдохнул и заулыбался – хоть и с ее помощью, он попал с первого раза, головка окунулась в теплую, влажную пещерку и теперь, если не делать резких движений, член легко погрузится на всю глубину. Яна следила за сосредоточенным лицом мальчишки и улыбалась, его умеренных размеров орган плавно, даже слишком медленно, погружался во влагалище и это приносило настоящее удовольствие, которое не заменишь пальцами. Слишком долго она пыталась на замену Коле подготовить младшего сына и вот настал тот радостный момент, когда настоящий крепкий, теплый пенис растягивал ее хрупкую девочку. Вопреки ее первоначальным ожиданиям, младший сын оказался слишком пугливым и даже ее почти невинные шаги не подхлестывали в нем мужской темперамент.

— Можно чуть быстрее, — предложила Яна, сдвинув со своего лица его свисшую длинную челку.

Никита ускорился, сами ощущения, что сладким медом разносились от эпицентра по всему телу, диктовали ему темп движений. Когда мальчишка забывался и начинал долбить особенно быстро, Яна скрещивала над его поясницей ноги и ими удерживала неопытного любовника от поспешности, а когда он замедлялся — подмахивала лобком навстречу, вызывая громкое хлюпание взбиваемых выделений. Вдруг Никита потерял контроль и член выскользнул из уютного вместилища.

— Упс, какой скользкий тип, — подшутила Яна.

Вместо того, чтобы заправить поршень обратно, ненасытная любовница обеими руками уперлась в грудь сына и оттолкнула его. Она развернулась на живот, оттопырила свою широкую попку и даже призывно повиляла воображаемым хвостиком, чтобы завлечь кобеля. В этой позе ее широкая попа выглядела почти гладкой, без привычных глазу возрастных дряблостей. Никита уже не отдавал себе отчета, он просто расставил коленки на покрывале, выбрал удобное положение и полностью отдался своим инстинктам. Он не задумывался, как и куда вводить член, просто наслаждался прикосновением к женским ягодицам и скольжением чувствительной головки по мокрой промежности. Несмотря на его мощное возбуждение, несмотря на узость материнской киски, несмотря вообще на все обстоятельства, он чувствовал в себе силы продолжать половой акт сколько угодно долго, пока вагинальная смазка давала такое отменное скольжение. Даже мамин нежный ротик не шел ни в какое сравнение с этим чудесным цветочком, хоть и обладал одним неоспоримым преимуществом – подвижным языком, что порхал по залупе во время минета.

Никита сам не понял, как в этой позе головка нашла вход, она просто заскользнула в теплую воронку и осталось ему придавить телом, чтобы загнать член до конца. Он наслаждался от пульсирующих сокращений стенок влагалища, от плотного прикосновения животом к округлым половинкам, от маминых нетерпеливых встречных толчков, когда он замедлялся и сверху разглядывал приоткрытую розовую звездочку, обрамленную редкими жесткими волосками. Вдруг паренек не сдержался и сам выпустил тягучую слюну между женских аппетитных ягодиц. Хотелось наклониться и покусать их, вонзить зубы в гладкую мякоть округлостей, но пока он просто следил, как запретная дырочка покрывается слюной.

— Не вздумай, — задыхаясь от невыносимого наслаждения, произнесла Яна, — я в жопу никому не даю. Ни-ког-да!

Но Никита не нес угрозу материнскому тылу, он проследил, как вспененная слюна сбежала между ее ягодиц и продолжил активные движения, натягивая ее обеими руками. В эту минуту тяжелого искушения даже его тонкий палец не прикоснулся к запретной дырочке. Мальчишка еще помнил сладостные ощущения, когда тугой анус Ириски принимал его член и это было далеко от того совершенства, которое представляет мамино влагалище и сомнительные рассказы дружбана о заднице его матери. Оно, мамино влагалище, все время остается эластичным и в процессе соития не теряет хватку, оно пахнет гораздо приятнее и приносит столько новых ощущений, что желание анального секса отходит на второй план.

— Аааа, кончаю-ю, не двигайся! Замри!

Яна выставила руку назад, чтобы ограничить толчки сына. Она тяжело задышала и сосредоточилась на своих ощущениях. Женщина вздрогнула, она поймала какое-то неслышное чувство удовлетворения и держалась за него, как за хвост кометы.

— Да, да, да! – Закричала она в голос, когда оргазм настиг ее.

Яна обмякла, остаточные импульсы еще сжимали стенки влагалища, но силы покинули все ее мускулы, ноги разъехались и тело упало на плед. Никита не ожидал такой яркой реакции, он стоял на коленях и растерянно смотрел на мамочку, пока та не повернула к нему голову и не подняла бессильную руку. Никита повиновался ее жесту, на коленях пришагал к ней, помог ее пальцам стащить презерватив и, когда Яна широко раскрыла рот, безошибочно понял ее желание – он неуклюже опустился и устроился над обессилевшей от оргазма женщиной так, чтобы своим членом прикасаться к ее губам. Свежая порция спермы – это все, чего не хватало Яне для полного счастья. Она слабо высасывала нектар из спелого плода, пока Никита терпеливо удерживался навису за счет силы рук. Если повалиться, то весь твердый кол окажется в ее глотке, поэтому Никита сопротивлялся усталости как мог. Неизбежно ему пришлось приподняться, чтобы сохранить устойчивость и в этот момент с любопытством он следил, как жадный мамин ротик тянется за живительной влагой.

Сперма брызнула вопреки его желанию, слишком велико было внутреннее давление, чтобы удерживать этот стремительный поток. Белые, теплые сгустки беспорядочно разлетались, те, что не попали в рот, измазали губы и лицо обессиленной Яны. Как ни хотелось Никите оргазмировать в удобном положении, это случилось на полпути, он враскорячку сохранял шаткое равновесие над мамочкой и одновременно заливал ее лицо семенем, каждое новое сокращение мускулатуры выталкивало новый теплый залп и каждый этот залп устремлялся на ее лицо и волосы. Пришлось даже немного опуститься, чтобы ее жадные губы всосали остатки и только после этого Никита позволил себе расслабиться и рухнуть рядом. Наступила тишина.

Трудно сказать, сколько времени длилось блаженное безмолвие, свежий ветерок ласкал тела, кровь успокаивала ток в жилах, в опустевшей голове стало легко. Яна поднялась первой, она обеими руками вытерла свое перепачканное лицо, улыбнулась сыну и нашла свои сигареты. Закурила.

— Хочешь правду скажу? – Спросила Яна, глядя на любовника выразительным взглядом и кокетливо играя ресничками. – Это был мой самый лучший секс, даже с Колей не было так классно.

Никита заинтересовано приподнялся на одном локте. Яна рассказала, что его старший брат до армии всех здешних бабенок сводил с ума и даже Жанна, несмотря на свое тучное сложение, открыто пускала слюни. Он обычно снимал футболку, когда тренировался на турнике, а все бабы глазели и облизывались. Потом они просили прислать его помогать с ящиками и обижались, если оказывались не в первой очереди. «Он же тут почти всех перетрахал», — в завершение рассказа Яна приблизила лицо и для пущей внушительности доверительно кивнула.

Пошлячка, она теперь не подбирала перед младшим сыном деликатных слов.

— Меня тоже иногда трахал, правда, он как отец, никогда не спрашивал, хочу я или нет. Просто брал меня силой и все. Спасибо хоть презервативы использовал. Бывало, оттрахает хорошенько в вагончике, потом на колени поставит и все лицо мне зальет. Стыдно было-о-о, но никто не осуждал, все ведь такие же, кроме Жанны и Люськи, терпели его за несколько минут удовольствия. Я же тогда под впечатлением даже рассказ написала про секс между матерью и сыном, почитай как-нибудь на досуге https://bestweapon.in/post_89997.

Яна, сидя с зажженной сигаретой, натянула трусики до колен, потом поднялась и довершила дело, потом спустила юбку и поправила на груди помятую маечку. С чувством глубокого удовлетворения она взглянула на сына и вдвоем с ним собрала расстеленный плед.

— Никит, а ты не такой, деликатный что ли, — Яна испытывала потребность быть с сыном откровенной, — я сначала не знала, как тебя спровоцировать на секс, а теперь понимаю, как хорошо может быть без грубостей.

Паренек не ответил, он взмахом головы смахнул слипшуюся длинную челку и последовал за матерью шаг-в-шаг, зажав под мышкой послуживший старый плед. Когда они вернулись, стихийный придорожный рынок испытывал тяжелое потрясение. Удивительно, как Яна с Никитой были увлечены телами друг друга и не заметили такого гула – возле остановки уже собралась строительная техника, а торговки пугливо сгрудились и таращили глаза на группу расхаживающих неподалеку районных чиновников. Те многозначительно осматривали окрестности, что-то показывали друг другу вытянутой рукой, потом они расселись по своим служебным автомобилям и вереницей покинули обреченное место. Ларечницы несмело перешептывались, они даже дышать боялись, лелея в глубине души последнюю надежду. Только Люська была как всегда спокойна, она в привычной позе стояла у своего лотка, а рядом был припаркован запомнившийся тонированный автомобиль.

Женщины притихли, когда один из служащих в белой каске скомандовал водителям и тяжелая техника взревела. Сам он, высокий мужчина с аккуратной бородкой, неспешно подошел к бурлящей негодованием толпе.

— Все, приехали нас сносить? – Вырвался печальный вопрос из глубины сборища торговок.

— Зачем же мне вас сносить? – Удивленно переспросил мужчина и вытянул руку в сторону остановки. – Я здесь прораб и моя задача – выровнять ту площадку под строительство.

— А как же районное постановление? – Жанна смело вышла из толпы в качестве парламентера. – Черным по белому написано: ликвидировать стихийный рынок! А вы нам в глаза врете!

Она будто даже была довольна собой, своим умением держаться перед власть имущими и своим несокрушимым аргументом, а одобряющий гул товарок лишь укреплял ее заносчивость. Но прораб лишь рассмеялся и это было унизительно для Жанны.

— А вы до конца документ дочитали? Стихийный рынок приказано ликвидировать, а на его месте построить муниципальный сельскохозяйственный рынок. Земля уже выделена, вопрос решен, до зимы здесь будут построены теплые торговые павильоны, а с каждой из вас будет заключен официальный договор аренды.

Удивленная тишина повисла над толпой, Жанна чуть не осела от шокирующего исхода дела. Как оказалось, именно она ввела подруг в заблуждение своей невнимательностью — их не только не разгонят, а сделают всех такими же королевами, как Янка. Многие из них долго не могли поверить своему счастью, они бесконечно переспрашивали друг друга, радуясь вновь и вновь слышать чудесную новость. Ошалевшие женщины тянули прораба за рукав, но как только он поворачивался, не могли ничего сказать, сам его добрый взгляд внушал им доверие. Наконец, мужчина отделился от толпы и прошел к тонированной машине, сначала он сложил на пассажирское сиденье свою белую каску и документы, а потом на прощание крепко обнял невозмутимую Люську и укатил в сторону города.

Яна пристально следила за соседкой, выходит, если эта иномарка и приезжала к Люсе за известными услугами, то делала это самым законным способом. События последнего дня не укладывались в Яниной голове, столько всего произошло приятного и удивительного. Она закурила и эта сигаретка служила не облегчению ее тягот, а, наоборот, украшала собой счастливый момент. Когда подошла Ириска, она подняла глаза.

— Вот, значит, как, — конкурентка мялась и не знала, как начать разговор, — деньги я тебе за вагончик не отдам, сама понимаешь. И не нужен мне больше твой вагончик.

— Понимаю, — безразлично ответила Яна. – А с Никиты как предоплату забирать будешь? Ты же хорошо поработала!

Ириска не ответила, она сердито сжала губы, резко развернулась и под хохот Яны ушла на свою сторону дороги. Думается, на новом рынке ей обустроят комфортную комнатку с кроватью на радость заезжим любителям клубнички.

Несколько дней назад стихийный рынок прекратил свое существование. Некоторые алчные торговки — бунтарка Жанна была в их числе — несмотря на запрет властей, пытались по-прежнему торговать на своих старых местах, но это была сомнительная затея: строительная техника поднимала столько шума и пыли, что проезжие отпускники избегали останавливаться в этих местах для отдыха. Яна все эти дни безмятежно откисала дома, наслаждаясь бездельем, а Никита быстро вернулся к своим прежним занятиям – болтался во дворе и не оставлял надежды развлечься с распутной мамашей своего лучшего друга. Теперь он не чувствовал себя дилетантом и полагал за собой право на равных поучаствовать в постельных игрищах, а если уж и дама приложит к делу свою долю старания, то его невеликий опыт вообще не обнаружится.

Яна никуда не спешила, никому не была должна и располагала свободным временем по своему усмотрению, даже обязанности по кухне заметно сократились с тех пор, как муж перестал появляться дома. Чаще всего он приходил поздно вечером, расстилал диван в гостиной и до рассвета уезжал на работу. Разлад между супругами уже достиг предела, но даже в таком режиме они могли мирно сожительствовать годами.

Яна внимательно следила за кофейной пенкой, не отнимая руки от джезвы, она убавила огонь и, как только густая шапка поднялась, выключила газ. Кофе она любила больше всего и вынужденный отпуск одарил ее такой роскошью, как ежеутренняя чашечка натуральной, ароматной арабики. Раньше по утрам просто не хватало на его приготовление времени, а теперь все вокруг радовало ее, вселяло оптимизм и заставляло улыбаться.

Яна бесшумно подкралась к двери детской комнаты и прислушалась. Никита с другом о чем-то говорили, порой они переходили на шепот и сам тон придавал их разговору серьезность. Дверь была слегка прикрыта и, если бы ребята отнеслись к своей тайне посерьезнее и плотнее закрылись, Яна не смогла бы разобрать их шепота. Она прижалась спиной к стене, опустила руку с чашечкой и прислушалась.

— Ник, не переживай, скоро она созреет, мы уже несколько раз обсуждали с ней твое участие. Мама сама придумала позвать кого-нибудь из друзей и я сразу предложил тебя.

— Да, поскорее бы уже, — угрюмо вздохнул Никита, — ты уже месяц обещаешь…

Никита пытался взывать к справедливости, но при этом боялся неосторожным словом рассердить своего друга и навсегда потерять возможность переспать с его мамочкой.

— Ник, потерпи, мама скажет, когда будет готова на тройничок, ей же еще решиться надо, она хочет, чтобы мы ее в обе дырки натянули, а потом трусит и все отменяет. Женщины…Но ты не бойся, я ей уже везде хорошо растянул…

Яна подслушивала наивный диалог мальчишек и с трудом сдерживала смех, она отпивала из чашечки и соображала, как бы ей поступить — не воспользоваться такой ситуацией было бы очень глупо. То ли в ее груди проснулась жалость к обманутому сыну – по-видимому, этот балбес уже долго водил Никиту за нос– то ли жажда мести изменщику-супругу отравила ее кровь, но воплощение ее мимолетной задумки казалось совершенно простым. Если мама друга все еще не готова, то она сама исполнит желание сына и сделает это с не меньшей изобретательностью. Яна улыбнулась собственному безумному плану, отпила кофе и толкнула дверь. Оба застигнутых врасплох собеседника стихли и с виноватым видом отсели друг от друга.

— Мальчишки, а чего вы тут притихли? – Задиристо спросила мама. – Девчонок своих обсуждаете?

Яна свободной рукой растрепала волосы сына и допила остатки кофе.

— Небось, в трусики им хотите залезть, озорники? Никита, посмотри, что у меня там выскочило, укусил кто-то или просто прыщик на попе?

Яна игриво развернулась и без всякого мандража спустила перед парнями свои домашние шортики. Даже не оборачиваясь, она ощущала, какой эффект произвела на застенчивых юнцов, она чувствовала на своих булочках их обжигающие взгляды и, наконец, ладони Никиты вознаградили ее прикосновением.

— Нет ничего, ни прыщика, ни укуса, — с полной серьезностью сообщил мальчишка.

— Правда? – Яна обернулась и наклонилась. — А на сиськах тоже ничего нет?

Увесистые груди повисли перед лицами ребят, каждый мог потянуться и присосаться, но в присутствии друга Никита не осмелился на такую дерзость.

— Ребят, ну что вы такие скучные? Пойдемте лучше в мою спальню и вы хорошенько поищите на моем теле укусы, чешется жутко. У меня кровать просто огромная, все поместимся!

Действия Яны опережали ее мысли, она уже пожалела о своей глупой выходке, но до последнего сохраняла невозмутимое выражение. Виляя кормой, она вышла из детской комнаты и не оборачивалась, надеясь услышать за собой шаги. Уже в спальне Яна стащила шортики и присела на кровать, когда к ее радости оба молодых жеребца вошли следом.

— Разрешаю вам все! – Торжественно объявила мамаша и растянулась на кровати. – Ну, какое вам еще нужно приглашение? Можете трогать меня где угодно, лизать, целовать, шлепать!

Рыжеволосая развратница лежала голая и доступная, она глядела на растерянные лица юных любовников из-под дрожащих ресниц и ждала их мальчишеского натиска, ведь самое трудное она сделала сама – выразила самое недвусмысленное приглашение устроить тройничок. Первым сообразил Никита, пока его друг пугливо смотрел на раздетую женщину, он забрался на кровать, устроился сбоку и прильнул губами к твердому от возбуждения соску.

— Ты тоже присоединяйся, — ласково пригласила Яна и помесила ладонью вторую грудь, — это тебе.

Этого одноклассника сына она уже несколько раз видела на улице, но дома он был впервые. Паренек от неожиданности не мог совладать с собой, он трясся и пытался прятать глаза, но подчинился требовательному взгляду взрослой женщины и подобно своему другу, приложился ртом к соску.

— Ой, понежнее, ребята, — игриво попросила Яна, сложив ладони на чмокающих головах. — Я не только сиськи разрешаю трогать, можно везде, только осторожно.

Никита губами потянул сосок и приподнялся, он чувствовал несомненное превосходство над приятелем, а потому проявлял даже такую активность, о которой раньше бы и не подумал. Присутствие друга подстегивало его совершать что-нибудь нахальное и бесстыдное – губами он опустился по животу матери, одновременно оглаживая тело ладонями. Вот, Никита остановился, он достиг гладкого как у девственницы лобка и теперь нужно было преодолеть внутренний барьер, чтобы решиться.

— Если ты хочешь полизать мою девочку, — Яна не переставала гладить голову чужого сына, — она у меня чистенькая и ухоженная…

Никита решился, он забрался между расставленных маминых бедер, приблизил лицо к ее промежности и вдохнул опьяняющий запах вульвы. Его друг от любопытства поднял голову и следил за происходящим. Никита зачем-то зажмурился, высунул язык и пугливо прикоснулся им к топкой розовой влаге. Он оценил свои ощущения и, когда понял, что ничего страшного не произошло, повторил эксперимент снова, потом еще раз и еще. Через минуту он бесстрашно слизывал с нежных розовых лепестков прозрачные выделения и совершенно не морщился.

— Попался, который кусался!

Яна шутливо сжала мягкими ногами голову сына, но тот и не думал вырываться, он приложился к вульве поцелуем, а потом прикусил сбоку нежную кожу будра.

— Ладно, вылазь, — попросила Яна, — теперь моя очередь, снимайте штаны!

Голая, она присела на краю кровати и облизнула сухие губы, пришлось подождать, пока Никита сбросил с себя всю одежду. Он не стыдился перед своим другом, будучи уверенным, что в его семье такие шалости давно в порядке вещей. Однако, его практический опыт оказался сильно преувеличенным — это Никита понял сразу.

— Ты тоже снимай, — подтолкнул он застенчивого друга.

Коль уж случилось Никите первым поделиться своей мамой, то он окажет максимальное гостеприимство. Приятель непослушными руками избавился от одежды.

— Подойди ближе, выдумщик ты наш, — дружелюбным жестом подозвала Яна новенького.

С нескрываемым любопытством она рассмотрела его напряженный пенис и одобрительно кивнула – и длина, и обхват вполне ее устраивали, а заметный изгиб ствола мог разнообразить проникновение. Слишком демонстративно она изучала новый экземпляр, до неприличия долго рассматривала его и нежно двумя пальчиками сдвигала крайнюю плоть, от такого знакомства мальчишка закатывал глаза и боролся с тем, что надвигается на него.

— Дай мне его в ротик, — с наигранной мольбой попросила Яна.

Она не считала нужным изобличить его обман, только не в этой обстановке, пусть Никита сам примет решение, когда будет способен ясно мыслить. А пока он стоит с торчащим от желания членом и ошалелыми глазами наблюдает, как его мама обхватывает губами чужой эрегированный член.

— Ты же не кончишь мне в рот? – Яна подняла глаза и спросила с таким кротким видом, что паренек зажмурился от бессилия.

Лгун не мог контролировать те силы, которые скрывались внутри него, пока Яна, распутная мамашка, активно кружила языком вокруг головки, а обе ее руки накрепко сковали робкого любовника. Просьба Яны осталась без удовлетворения: паренек громко выдохнул и спустил бурный поток, он еще держал свои пальцы на руках женщины, но попытка вырваться была бессмысленна – вся его накопившаяся сперма хлынула ей в рот. Паренек стонал и чувствовал, как обмякший член источает остатки, как губы любовницы мягко сжимают его ствол, как ее впалые щеки высасывают остатки.

— Вкусненько, полный рот мне накончал, — сообщила Яна, громко сглотнув первую порцию. – Следующий!

Никита едва сдерживал нетерпение, он в мгновение ока оказался перед матерью, сложил руки на ее затылке и сам вдавил головку между ее слюнявых губ, пока его друг устало присел на кровать. В отличие от первого, второй партнер показал активную игру, он буквально трахал Яну в рот, а когда она решалась принять член на всю глубину, удерживал ее голову прижатой к своему животу. Вдруг Яна уперлась руками и оттолкнула сына.

— Ну все, разошелся, — вытирая слюнявые губы обратной стороной ладони, она посмотрела вверх укоряющим взглядом, — понежнее надо. Понял? Понежнее.

Тогда Яна решила разнообразить обстановку, задев гостя ножкой, она развернулась на кровати, улеглась спиной, а голову свесила с краю. Таким опытом можно было обзавестись только из взрослых фильмов, лишь когда она раскрыла рот, Никита понял весь хитрый замысел. Он охотно опустился коленками на пол, чтобы пристроить член к маминым жадным губкам. Движения действительно требовали осторожности, но, когда юнец подобрал ритм, поза оказалась гораздо удобнее – мама совершенно не могла сопротивляться. В этой позе удавалось погружать член на всю его длину и уже не возникало желания задержать его в глотке хоть на одну лишнюю секунду.

Яна наслаждалась, она не двигалась, писюн сам выполнял всю работу, а теплая, безволосая мошонка при каждом такте липко прикасалась к ее лицу. Совратительница даже пыталась приоткрывать рот, чтобы, подражая порноактрисам, усиливать чавкающие звуки работающего поршня. Вдруг она почувствовала прикосновение к бедрам, это ее второй любовник, наконец, пришел в себя, он приблизился к цветочку и Яна чувствовала его горячее дыхание. Но фантазер слишком долго решался прикоснуться губами к вульве, Никита уже вытащил член и поднялся на ноги, чтобы долго не испытывать мамочку на выносливость.

Снова Яна присела и молча подтянула сына – вторая порция ей сейчас не помешает и даже хорошо, что он не отстрелялся раньше. Яна активно работала головой, ее губы скользили по набрякшему от излишков семени члену, а свободной рукой она искала второго кавалера, чтобы пригласить поближе. Впервые ей довелось иметь дело сразу с двумя, новичок уже заметно освоился и в силу юного возраста повторно отвердел. Парни стояли друг возле друга, соприкасаясь плечами, а Яна безуспешно пыталась одновременно вобрать в рот две налитые до блеска головки. Как ни выглядело это развратным, сами приложенные усилия сводили на нет дополнительное возбуждение. Никита готов был наградить мамочку угощением в любую секунду, но Яна устала от бесплодных попыток. Она сжала пальцами челюсть и подвигала ей влево-вправо:

— Рот устал, — взглянула она на парней и вытянула руку в сторону гостя, — ты уже созрел, скорострел? Ложись и давай сюда своего дружка!

Игриво оттопырив спелую попку, Яна потянулась к тумбочке и достала ленту презервативов.

— Только с защитой, — женщина грозно покачала указательным пальцем, — туда без резинки нельзя. В рот – сколько угодно, белок я люблю!

Восполнивший силы любовник послушным бревном улегся на кровати и из любопытства приподнял голову, подсунув под затылок руки. Он с бьющимся сердцем следил, как взрослая женщина натягивает на его торчащий кол розовый презерватив и без всяких церемоний перекидывает ногу. Очень легко впустила чужая мамочка его искривленного дружка в свое влагалище. Несколько раз приподнятая Яна качнулась вперед-назад и плавно осела, половые губы проскользили до самого безволосого основания мальчишеского писюна.

— Мой размерчик, — только и произнесла Яна, прежде чем начать размеренные движения.

Безумица удерживала равновесие и маленькими толчками насаживалась на крепкий член, если бы под ней был кто-то более желанный, она бы без раздумий оперлась на его грудь руками и игриво обдала лицо щекотными кончиками волос. Невесомые искорки микрооргазмов разносились по женскому телу, они иголочками кололи кожу, сдавливали грудь, мешали дышать, но были так сладки для Яны. Никита с трудом мог бездействовать, бурлящее семя требовало от него активных действий, но приходилось ждать своей очереди. Двойное проникновение, о котором так грезили мальчишки, теперь оказалось чем-то несбыточным и наивным, ведь это невозможно в реальной жизни – наклонить маму вперед и заехать в ее свободную тугую дырочку. О таком могли мечтать только отпетые девственники!

Никита сейчас желал чего-то более доступного, он заступил обеими ногами на кровать, приблизился сбоку и улучшил момент, чтобы подсунуть напряженный член к поалевшим губам мамы. Яна открыла глаза и без раздумий всосала угощение, она не могла одновременно делать два дела, поэтому просто держала залупу за щекой и продолжала плавно раскачиваться на мальчишеском пенисе. Ничто сегодня ей не грозило болью и разрывами, даже если бы посчастливилось заполучить в постель еще одного или двух Никитиных одноклассников. Как ни старался, Никита не мог раскачиваться в такт ее движениям и пенис неминуемо выскальзывал из женских губ, Яна забывалась и начинала стонать, а прозрачная ниточка секреции так и тянулась от ее нижней губы к пенису.

— Ой, кончаю, ой, не могу, — сдавленно стонала Яна, запрокинув голову к потолку.

Она уже почти не двигалась, только терлась о лежащего снизу парня и вздрагивала. Янина услужливая щелка обильно источала пахучую смазку на тело робкого мальчишки. Никита не выдержал первым, он уже не пытался избежать катастрофы, просто направил шланг и нарочно обдал материнскую грудь и шею теплой спермой.

— Не могу, вы меня измотали, — вяло произнесла Яна и повалилась на кровать рядом со своим новым любовником. – Дайте мне пару минут…умоляю, только пару минут…

Но никто ее не торопил, Никита часто дышал от пережитого оргазма и смотрел на свои проделки – растекшиеся в стороны груди матери были покрыты мутной, полупрозрачной жижей. А его друг так и лежал на своем месте, стиснув зубы – его второй заход был несколько длиннее и, если сейчас выдержать, то удастся продолжить половой акт. Коль уж конвульсивные сжатия влагалища не доканали его, то после отдыха получится отыграться. Каждый был погружен в свои мысли, каждый наслаждался своим внутренним уединением, каждый из троих был счастлив, невзирая на уставшее тело.

— Никит, — вдруг подала голос Яна. – А почему твой друг всегда молчит? Ему нравится со мной?

— Да, нравится, — гость не ожидал вопроса, но поспешил ответить раньше назначенного посредника.

— А что тебе больше понравилось?

Яна бездумно бросалась вопросами и причиной тому было отнюдь не любопытство, а понятная жажда элементарных комплиментов.

— Кстати, — не дала она ответить мальчишке, — Никит, тебе понравилось Ириску в жопу трахать? Только честно.

Паренек оживился, в отличие от своего робкого товарища он сразу поднялся, чтобы видеть лицо матери:

— Да, понравилось, а что?

— Достань… в тумбочке тюбик. В верхнем ящике. Да, этот, давай его сюда.

Не поднимаясь с места, Яна выдавила на пальцы прозрачный гель, подняла ноги и прижала коленки к груди, а пальцами растерла в области заднего прохода.

— Только если у нас ничего не получится, то мы не будем продолжать. Договорились? Ты уже готов или тебе пососать?

Ответа не требовалось, откуда только взялись свежие силы! Никита поднялся на коленях и продемонстрировал своей уступчивой любовнице полного сил монстра. Сам он устроился перед Яной и внимательно рассмотрел подготовленную дырочку. Будь у него побольше опыта, он бы заметил, как тщательно мама подготовилась – вокруг звездочки ануса не осталось ни одного волоска.

— Так, пониже опустись, — командовала Яна, — когда упрешься, медленно дави.

Сама она скрещенными руками прижала к груди коленки, чтобы сфинктер максимально раскрылся и не имела возможности помогать проникновению. В конце концов, если сын не справится – а он не справится – то эксперимент будет провален не по ее вине. Ступни женщины упирались в плечи Никиты, он держался на коленях и вытянутых руках, сосредоточенно смотрел вперед и пытался уловить чувствительной головкой правильное направление. Паренек уже чувствовал углубление, несколько раз надавливал всем телом и каждый раз таран высказывал. Как же не хватало опытной женской руки! Приходилось начинать с начала и, когда головка под прямым углом продавила сопротивление сфинктера, Никита проявил всю свою выдержку, чтобы затолкать ее внутрь. Он замер, упрямая кольцевая мышца пыталась вытолкать член, пока мама лежала с закрытыми глазами и глубоким дыханием раздувала ноздри.

— Не больно? – Робко спросил Никита.

— Нормально, продолжай, — ответила Яна, не открывая глаз.

Она оценивала новые для себя ощущения и к удивлению, они не показались ей отвратительными. Медленно Никита давил своим весом, проталкивая член в глубину прямой кишки и, наконец, с радостью заметил, что дырочка больше не пытается его выдавить.

— Не двигайся, — тихо попросила Яна, — дай мне привыкнуть.

Растяжение стенок кишечника приносило какое-то неведомое наслаждение, а разрывающая боль постепенно притуплялась. Это не приносило таких болезненных ощущений, из-за которых стоило бы прервать эксперимент. Яна с закрытыми глазами погладила свою грудь, понюхала испачканные спермой пальцы и каждый из них по очереди облизала. Никита понял – пора действовать. Тогда он возобновил давление и бур продолжил движение в недра женского тела. По большому счету, если не считать исследовательского азарта, такой способ совокупления не приносил ему наслаждения, слишком долго и осторожно нужно было готовить мамино анальное отверстие. Но доверить эту деликатную обязанность любопытному другану было недопустимо.

— Попробуй еще раз смазать его, — предложила Яна.

Никита так же медленно вытащил прямой пенис и растер головкой выдавленные излишки смазки возле заднего прохода. Повторное введение оказалось гораздо легче, сфинктер уже не сопротивлялся знакомому гостю, но трение заметно отличалось. Яна уже не казалась испуганной, она охала и улыбалась, мяла свои груди и совершенно не испытывала боли.

— Насадил меня на шампур, — сострила она, когда Никита полностью прижался к ее поднятым бедрам.

Мальчишка уже не считал секунды до залпа, он просто поймал ритм и плавно двигал поршнем в тугой дырочке. Яна видела его искаженное лицо, чувствовала, как пенис раздулся внутри нее и теплый залп ударил в глубину прямой кишки. Никита охнул и замер, ему еще хватало сил осторожно вытащить все еще твердый член, прежде чем плюхнуться на кровать.

— Твоя очередь, — Яна повернула голову к любопытному пареньку.

Тот охотно поднялся, по примеру Никиты устроился возле широкой Яниной попы и направил торчащее кривое древко в подготовленную пещерку. Первопроходец уже сделал свое дело и оставил после себя благодатную почву – второй член легко вошел в растянутое и сдобренное спермой вместилище. Яна не могла разобраться в своих чувствах, анальное проникновение приносило какое-то новое удовольствие и большая его часть зарождалась именно в ее голове. Толчки не приносили боли, но порой вместе с излишками смазки выдавливали наружу неприятные звуки, но сейчас это не вызывало стыда. Яна откровенно стонала под напором отдохнувшего любовника, его лобок приятно прижимался к ее раскрытой вульве, а искривленный член скользил всей длиной сквозь гостеприимный сфинктер. Она даже пыталась разгибать ноги, но неудобное положение ног грозило чрезмерным сжатием, что болезненно отзывалось обоим любовникам. Вдруг мальчишка ускорился и со всего размаху оросил внутренности Яны неполноценным запасом семени.

Второй любовник отстрелялся и уставший отполз по кровати. Яна часто дышала, чтобы уловить последнюю искорку волшебства, безнадежная хочуха прижала пальцы к распаленной вульве и принялась усердно растирать ее. Несколько мощных оргазмов уже накрыли ее и сейчас она рассчитывала заполучить последний, пусть даже самый маленький оргазм. И облегчение пришло, сквозь неприятное ощущение пустоты в растянутом кишечнике, последний слабый отголосок оргазма разнес сладость в ее теле. Яна обмякла, она бессильно лежала с раздвинутыми ногами, а сперма двух ее любовников вытекала из несжимающейся дырочки на кровать. Месть состоялась.